Тайна 'Тускароры'
Шрифт:
– Ким сжег его ионным излучателем "Малютки"...
– Хоть немного-то оставили? Надо же выяснить, что это такое...
– Пришлось сжечь все, - развел руками Ким.
– Понимаете, даже небольшие хлопья этого студня оказались агрессивными...
Волин приподнялся и сел:
– Разве можно так? Ведь это какой-то совершенно новый организм... Неужели ничего не удалось сохранить?..
– На поле сражения остался клюв кальмара и обломки вашего вездехода.
– Лежите, - сказал врач, укладывая Волина на подушки.
– Вам нельзя вставать.
– Иван Иванович, - взмолился Волин, - неужели даже вы не поддержите... Надо же узнать, что
– Успеем, - махнул рукой старый биолог, - этого добра в Курильской впадине, наверное, немало... Важно, что мы знаем теперь о его существовании. А найти - найдем. Выходит, я все-таки был прав: проясняется тайна "Тускароры"... Но какой ужасный конец был у Савченко и Северинова...
– Не надо сейчас об этом, - попросила Марина.
– Не надо, так не надо, - согласился Анкудинов.
– А все-таки адмиралу Кодорову мы нос наставили. Вот тебе и подводные диверсанты...
– Океаническое дно пошлет еще не одну неожиданность, - задумчиво сказал Ким.
– Так-то так, но диверсантов не будет...
– Вот что, - решительно сказал Волин, приподнимаясь, - я вполне пришел в себя, ничего не болит, а в сутках всего лишь восемьдесят шесть тысяч секунд. Их нельзя терять понапрасну... Считаю, что необходимо еще раз осмотреть место донного сражения и попытаться найти какие-нибудь остатки того организма...
– Это невозможно, Роберт Юрьевич, - решительно заявила Марина.
– Невозможно? Почему?
– Час назад поступила радиограмма из Москвы с категорическим запрещением кому-либо выходить на дно.
– Кто подписал радиограмму?
– Кодоров.
– Он еще не знает, - усмехнулся Анкудинов, потирая руки.
– Представляю, какая у него будет мина, когда ему придется отменять это указание... Ну, а пока ничего не поделаешь: приказ есть приказ...
– И еще, - сказала Марина, - здесь, на станции, должны остаться только два наблюдателя... Поэтому всем надо подняться наверх. На очередное дежурство остаюсь я и...
– Наверно, моя очередь, - заметил Ким.
– Значит, остаемся мы с Кимом.
– Видал, Роберт, как она командует, - подмигнул Анкудинов.
– Придется подчиниться. Но над адмиралом я еще посмеюсь.
– Сейчас принесем носилки, - сказал врач.
– И не думайте, - объявил Волин.
– Пойду сам. Не спорьте, пожалуйста, я совершенно здоров. Помогите лучше Алексею Павлиновичу.
– И я пойду сам, - сказал Кошкин.
– Что особенного? Подумаешь, руки сломаны...
– А что с Розановым?
– тихо спросил Волин у Анкудинова, когда они уже шли к лифту.
– Разве его нет на станции?
Старый биолог печально покачал головой:
– Нет... Сразу поднялся наверх. Вот так, Роберт, узнаешь людей. Струсил, убежал, бросил вас с Кошкиным. Судить бы надо за такое. Хотя, наверно, не существует даже подобной статьи. За такое судят лишь на войне. А мы не воюем... Вот так...
– Он не виноват, Иван Иванович, - задумчиво сказал Волин.
– Просто это оказалось выше его сил... У каждого есть предел допустимой нагрузки на нервы... Я не оправдываю его, но и не могу осуждать. Все это гораздо сложнее... Он ошибся, конечно. Ошибся при выборе профессии. Но ошиблись и мы, не поняв этого раньше...
Непрочитанное письмо
Прошло несколько месяцев. Зимой на Всемирном конгрессе океанологи договорились об организации широких совместных исследований океанического дна. Резолюцию конгресса сразу же начали претворять в жизнь. Состоялся обмен научными сотрудниками. На "Тускароре" приступил к работе Том Брайтон.
На Черном море успешно проходила испытания новая модель донного вездехода. Волин теперь делил свое время между экспериментальным центром в Геленджике, где испытывали вездеход, и институтом в Ленинграде, где большой коллектив сотрудников уже приступил к составлению программы нового наступления на океаническое дно. В этом наступлении должны были принять участие сотни исследователей, целые эскадры судов, оборудованных новейшей техникой, самолеты-амфибии, подводные лодки, первые донные вездеходы. На "Тускароре" испытывались глубоководные скафандры, обеспечивающие длительное пребывание человека на глубине двух-трех километров, осветительные устройства, гарантирующие видимость в радиусе нескольких сотен метров, новое подводное оружие и средства связи.
В середине апреля Волин возвратился из Геленджика в Ленинград. Первый день ушел на беседы с начальниками отделов института, бесконечные телефонные разговоры, интервью корреспондентам газет и радио... Лишь вечером, когда за окном кабинета над сероватой гладью залива медленно догорал неяркий оранжевый закат - предвестник белых ночей, Роберт Юрьевич смог наконец добраться до писем и телеграмм, скопившихся в его отсутствие... Сверху письмо от Марины из Лос-Анджелеса. Волин бросил взгляд на штемпель. Пришло вчера. Оно останется на "десерт"... Не распечатывая, он сунул конверт в карман... Письмо от Дымова с "Тускароры". Покусывая губы, Волин быстро пробежал глазами первую страницу. Кажется, ничего нового... Обычные жалобы и претензии... Завтра придется проверить, отправили ли им высокоточные магнитометры для донных измерений. Волин сделал пометку на отрывном календаре. А это уже интересно: Том Брайтон в новом скафандре достиг глубины трех тысяч метров на склоне Курильской впадины; видел небольшое скопление бесструктурной плазмы; взять пробу опять не удалось... Анкудинов, пожалуй, прав: загадочная субстанция появляется из глубоководной впадины. В конце - пространные рассуждения Дымова о возможном происхождении плазмы. Их можно пока не читать... Павел Степанович сам еще не видел эту штуку. Зато Том - молодец...
Волин отложил письмо Дымова в сторону.
Дальше несколько телеграмм... Поздравления по случаю избрания Волина членом-корреспондентом Национальной академии США. Письмо от Лухтанцева. Ну конечно, Николай Аристархович теперь возмущается, что "Тускарору" передали из ведения Петропавловского филиала и подчинили непосредственно Всесоюзному институту океанологии. Это теперь-то, когда газеты заговорили о развертывании донных исследований. А кто несколько месяцев назад предлагал законсервировать станцию? Так что напрасно обижаетесь, дорогой Николай Аристархович... "Тускарора" с каждым годом будет приобретать все большее значение. Она теперь - наш главный плацдарм в наступлении на океаническое дно.