Тайна украденной пальмы
Шрифт:
— А вот и пальмовый лист! — закричала Ирка. — Они были тут! Эх, если бы мы не теряли времени в лесу!
— Погодите! А зачем они расковыряли пальму?
— Съели, наверное?
— Что? Пальму? Вместе со стволом?
— Как видишь.
— Я же говорю — каноэ выдолбили и уплыли! — хмыкнул Владик. — Психи, одним словом. Пойдемте на станцию, будем баррикадироваться. Что им еще в головы взбредет? Может, вторая пальма понадобится.
На станции было
— Свет включать не будем, посидим в темноте, — сказал Владик. — Этот сиплый вчера видел свет в наших окнах. Как-то неприятно, когда за тобой наблюдают.
— Думаешь, за темными окнами наблюдать не будут? Еще быстрее решат, что путь свободен, что нас нет.
— Лучше пусть так решат, чем начнут тарабанить и требовать, чтобы мы открыли дверь.
И только Владик это произнес, как в дверь затарабанили. Громко, настойчиво, по-хозяйски. Ребята испуганно сжались.
— Ребята! Откройте! Это я — Сева!
В конце девятнадцатого века по огромным просторам Сибири кочевали не только исконно жившие там племена, но и лихое племя бродяг. Среди них попадались разные люди — неудачливые золотоискатели, беглые каторжники, правдолюбцы, охотники.
Однажды, когда Черский исследовал устье небольшой речушки, впадающей в Байкал, а Мавра готовила на костре ужин, к лагерю путешественников подошел один из таких бродяг. Грязный, в оборванной одежде, исхудавший и голодный.
— Здравствуй, матушка, — поклонился он Мавре. — Позволишь у огня присесть?
В первый момент Мавра очень испугалась, но виду не подала.
— Садитесь, — сказала она. — Сейчас ушица поспеет — накормлю.
— А не боишься меня?
— Чего ж бояться?
— А коли я убивец?
Мавра не ответила, пробуя уху.
— Ну, вот и сварилась, кажется. Сейчас муж вернется, и ужинать станем.
— А муж твой меня не прогонит?
— Отчего же ему вас прогонять?
Бродяга хмыкнул и придвинулся к костру поближе. Вернулся Черский. Он радостно шагнул к незнакомцу и представился:
— Иван Дементьевич. С кем имею честь?
— Максимка я. Бродяга.
— Как же в такую глушь забрел?
— Из острога бежал.
Черский кивнул:
— Как же в остроге оказался?
Максимка усмехнулся:
— За бродяжничество и взяли.
— Зачем же на себя наговаривали? — возмутилась Мавра. — Зачем говорили, что убийца?
— Проверить хотел, испужаешься али нет?
— Из каких же ты краев, Максимка? — спросил Черский.
— Тутошний я, сибирский.
— Вот и хорошо.
— Отчего же добрым людям не помочь? Веревку для переправы надо.
— Будет веревка.
— Ну, тогда и переправа будет, — Максимка сдвинул на глаза шапку и уснул на земле, у костра, поплотнее закутавшись в рваный зипун.
Помощник из него вышел толковый, сноровистый.
— Я обвяжусь веревкой и пойду вброд, а ты держи веревку покрепче, — сказал Черский.
Максимка недоверчиво смерил взглядом худую фигуру ученого.
— Нет уж, Иван Дементьич. Речка сильная, а ты больно хлипкий. Давай я пойду.
Он обвязался веревкой и пошел. Черский и Мавра изо всех сил держали веревку, иногда казалось, что течение уносит Максимку, но он снова выныривал из бурунов и шел к другому берегу. На другом берегу он закрепил веревку и махнул Черским рукой. Теперь, держась за натянутую веревку, можно было переправляться без боязни.
Еще неделю прожил Максимка вместе с экспедицией. Стряпал, колол дрова, помогал в переправах. А через неделю сказал:
— Пора мне. Нынче уйду.
— Оставайся, — предложил Черский.
— Нет, Иван Дементьич, пойду.
— Куда же пойдешь?
— Дальше бродяжить. Авось где себе и теплое местечко сыщу. Там и осяду навсегда. А то камушки начну собирать, вот как ты. Раньше меня только золотишко интересовало, а теперь пригляделся и понял — у каждого камушка своя душа имеется.
Черский улыбнулся:
— Глядишь, еще ученым станешь?
— Ученым? Ну, Иван Дементьич, куда мне до тебя!
— Возьми денег на дорогу и ружье.
— Деньги возьму, а ружья не надо.
— Как же в тайге без ружья? Вдруг зверь нападет?
— В тайге не зверя надо бояться, а человека, — открыто улыбнулся Максимка. — Ладно уж, возьму твое ружье, чтоб не обидеть.
Черский принес бродяге ружье и порох.
— Хорошо ружьишко-то. Не жаль?
— Для хорошего человека не жалко, — ответил Черский.
— Ты меня первый хорошим человеком-то назвал. Ну, прощайте!
И размахнувшись, Максимка бросил в Байкал серебряный полтинник.
— Зачем же деньги выкинул?
— Не выкинул, а Байкалу-батюшке за заботу заплатил.
Максимка махнул путешественникам на прощанье рукой и скрылся в тайге, унося с собой красивое, дорогое ружье с серебряной инкрустацией.
— Надо ли было ему ружье отдавать? — спросила Мавра. — Ведь продаст.