Тайна украденной пальмы
Шрифт:
Черский сжал руку жены в своих ладонях:
— Пообещай мне… Пообещай, что ты закончишь экспедицию во что бы то ни стало. Даже если я умру. Пообещай!
— Я не смогу, Ян. У меня нет твоих знаний.
— Есть. Ты скитаешься со мной по экспедициям уже пятнадцать лет, ты знаешь, как делать замеры, как вести дневник, как собирать экспонаты для коллекций. Ты сможешь завершить экспедицию и дойти до Нижнеколымска. Саша уже большой. Он тебе поможет. Смышленый парень у нас вырос, сильный.
— Ян! — Мавра заплакала и уткнулась
— Мне стало трудно писать, — признался Черский. — Карандаш выпадает из рук. Привяжи его к борту, на веревочке, чтобы не терялся.
— Ты устал, Ян, тебе надо отдохнуть.
Черский закрыл глаза. Сорок семь лет, и жизнь подошла к концу. Надо подводить итоги.
Что было в этой жизни? Пожалуй, все. Бросало то вверх, то вниз. Безоблачное детство, университетский корпус, восстание, тюрьма, штрафной батальон, вечное поселение, путешествия, открытия, наука, около сотни книг и статей, Золотая медаль Русского географического общества, высочайшее помилование, Петербург, лекции и снова путешествия, открытия, наука.
Много для сорока семи. Или мало?
Как хочется дойти до конца эту, последнюю, экспедицию! Как хочется и здесь победить!
Однообразие тундры утомляло. Лето в разгаре, но какое оно бедное! Как не похожи эти края на берега Байкала!
Черский вдруг ясно вспомнил запах сосен и свежей смолы, поляны жарков и незабудок, высоченные кедры и красные точки брусники в распадках. Иркутск и Байкал так и остались на всю жизнь лучшими и самыми светлыми воспоминаниями. Вот и после этой экспедиции он рассчитывал еще разок побывать в Иркутске, добраться туда по зимнему пути от Нижнеколымска, еще раз увидеть любимый город, еще раз поклониться старику Байкалу, бросить в его воды полтинник за заботу.
Вспомнился Черскому и странный бродяга Максимка, который рассказал ему об этому народном поверье. Интересно, жив ли? Пригодилось ли ему то ружье, которое подарил Черский? Нашел ли он теплое местечко, где хорошо живется бродяжьей душе? Или сгинул давным-давно в таежных просторах?
— Мавра! — позвал Черский жену. — Ты помнишь Максимку?
— Того бродягу на Байкале? Конечно, помню. Я все помню, Ян.
— Когда доберешься до Иркутска, съезди на Байкал, брось за меня полтинник.
— Хорошо, Ян.
— А умру, положи меня лицом на север. И мертвым хочу быть впереди.
— Что ты говоришь, Ян? Что ты говоришь?
Черский снова закрыл глаза и в последний раз попытался улыбнуться жене…
Мавра Павловна исполнила завещание мужа. Она завершила экспедицию и по зимнему пути отправилась в Иркутск.
Она постояла на берегу Байкала, на том берегу, где когда-то встретился им бродяга Максимка. Была осень, такая же золотая и красивая, как тогда. Рядом стоял Саша.
Мавра Павловна вытащила три монетки и сказала сыну:
— Заплати, сынок, батюшке-Байкалу за заботу.
Саша размахнулся и бросил монету
Мавра Павловна разжала ладонь, и на дно, близко к берегу легли еще две монетки — ее и Ивана Дементьевича Черского.
ГЛАВА XII СНОВА САМОЛЕТ
В палату к дяде Вене вошли Сева, Витька, Ирка и Владик.
— О-о, какая компания! — обрадовался дядя Веня. — Ты снова в городе, Сева?
— А как же! Сегодня открылась выставка экзотических растений!
— Ты привез свои пальмы?
— Оставшиеся. И смотрюсь на выставке очень даже неплохо. Мои пальмы производят фурор. Представляю, что было бы, если бы эти бандиты не сгубили мою красавицу! Равных ей нет.
— Не расстраивайся. К следующей выставке вырастишь еще. Главное, убереги ее от воров.
— Ну, это уж будь спокоен! Все на станции опутаю сигнализацией! Вот ребята помогут.
Ребята улыбнулись. Ирка выложила на тумбочку яблоки и сок.
— Ребята меня каждый день навещают, — похвастался дядя Веня. — Я уже иду на поправку, надеюсь, что скоро выпишут. Расскажи, Сева, как дела на станции?
— Все в полном порядке. Аппаратуру наладил, повреждения были незначительные, механические. Все в поселке взбудоражены тем, что произошло. Вчера встречался со следователем. Он мне немножко рассказал о том, как все было.
— Расскажите! — попросили ребята.
— Расскажи, — поддержал дядя Веня. — Мы хоть и участвовали во всей этой заварухе и даже были главными действующими лицами, а так и не знаем никаких подробностей.
— Кто был тот, второй? — спросил Витька. — Откуда он взялся?
— Это рецидивист, сбежал из тюрьмы за пару дней до вашего приезда на станцию. В общем, вы подоспели очень вовремя. Этот преступник оказался каким-то старым знакомым Григория Данилыча.
— Ага! — Витька даже вскочил. — Значит, они все-таки были заодно?
— Выходит, он знал, кто напал на дядю Веню? — ахнула Ирка. — И виду не показал! Как будто поверил, что он упал!
— Помните, вы увидели шишкарей?
— Да.
— А у них пропал мешок орехов.
— Полмешка.
— Ну, это неважно. Украл мешок, конечно, сиплый. А потом признал в одном из шишкарей своего старого знакомого — Григория Данилыча. Он догнал шишкарей, вернул им мешок и попросил Данилыча найти оружие и документы. Данилыч укрыть этого типа побоялся, зато сказал, что лодку можно украсть у туристов, а документы поискать на нашей станции. За хорошие деньги раздобыть лодку согласился Славик. Он ведь всегда был падкий на деньги. Несколько дней сиплый прятался в тайге. Славик приносил ему еду. Да, еще он говорил следователю про какие-то припасы в берлоге. Следователь ничего не понял. Откуда эти припасы брались? Оставлял их не Славик.