Тайна Урулгана
Шрифт:
– Он вооружен? – спросил Дуглас.
– Только не думайте, что сможете снова начать войну, – сказал Костик.
– Ничего подобного и не было в моих мыслях, – сказал Дуглас. – Но как журналиста эта новость меня поразила и обрадовала. Я счастлив – это сенсация века!
Господи, подумал Костик, все они уже забыли о Ване Молчуне. Навсегда забыли. А стоят ли этот метеорит и его обитатель смерти одного человека, пускай забубённого, нехорошего, но божьей души? И Костику показалось, что внутри его прозвучал голос пришельца: «Я согласен с тобой, человек.
– Подождите, господа, подождите! – Мюллер попытался взять инициативу в свои руки. – Астронавт, находящийся в метеорите, просил нас не приходить к нему без его разрешения. Он устал, он должен прийти в себя.
– Почему мы должны подчиняться его приказаниям? – спросил Дуглас.
Костик, который до того сам бы мог сказать такое, тут же озлился и громко ответил:
– Потому что, к счастью, этот астронавт может стереть вас в порошок.
– Я об этом не знаю.
– Попробуйте раз в жизни задуматься! – ответил Костик. – Если он смог преодолеть межзвездное пространство, значит, его цивилизация на много столетий опередила нашу. Впрочем, идите, и, если погибнете, я буду рад.
– Господа, не надо спорить. Костик совершенно прав, – сказал Мюллер. – Но сомневаюсь, что наш гость намерен пользоваться своим могуществом. Насколько я понял, он представитель благородной и гуманной цивилизации.
– Какие доказательства? – спросил Дуглас. – Его заверения?
– Профессор прав, – сказал Андрюша.
– Волей судьбы, – сказал профессор, шагая по поляне, заложив руки за спину, как делал, когда читал лекции в университете, – здесь собрались различные люди. Я не намерен сейчас никого судить, но это не меняет дела… – Мюллер дошел до могильного холмика, чуть не споткнулся об него. Замер с приподнятой ногой, смутился, повернулся и пошел обратно, к костру. – Представьте себе, что этот господин лишь первый из космических странников, или культуртрегеров, как я позволю себе его именовать. От его представления о нас зависит весьма многое. Да, многое!
Мюллер встретился взглядом со слугой Дугласа и отвел глаза. Он потерял мысль и, прежде чем нашел ее снова, стоял с минуту у костра, жевал губами и сердился на себя.
– Мы должны показаться достойными первой встречи. Пускай мы еще находимся в детстве по сравнению с этим астронавтом. Пусть мы дики и отсталы. Но именно сегодня мы несем ответственность за все человечество. От того, какими мы будем, от того, как он нас поймет и как мы его поймем, зависит, может быть, судьба всей Земли. Мы должны открыть свои души навстречу будущему!
– Слушайте, слушайте! – воскликнул Дуглас и захлопал в ладоши, что показалось Костику совершенно неуместным.
– Он сейчас призовет нас…
– Он нас зовет, – сказал Андрюша. – Я слышу.
И тут остальные также услышали непроизнесенный призыв, приглашение прийти в корабль пришельца.
– Да, – ответил вслух Мюллер. – Мы идем. Мы готовы. Костик обернулся к слуге.
– Он пускай остается.
– Почему? – спросил слуга.
– Потому что вы под арестом. Вы убийца.
– Костя прав, – сказал Мюллер. – Разумеется, присутствие вашего слуги, мистер Робертсон, совершенно нежелательно.
– Что желательно, решаю я, – сказал японец.
– Голубчик, ты сейчас без пистолета, – заметил Костик, приближаясь к слуге. – И я тебя жалеть не буду.
– Остановитесь! – воскликнул Дуглас. – Господин маркиз владеет приемами борьбы карате, о которой вы уже знаете.
– Пускай идут все, – произнес голос. – Пускай идут все. Я хочу увидеть и понять всю правду.
Японец чуть улыбнулся Косте, раздвинув губы. Глаза его оставались холодными.
И они пошли гуськом к кораблю.
Серое полушарие возвышалось черепашьим панцирем над замерзшей серой водой, из которой криво торчали обгорелые бревна.
Мюллер первым прошел по бревнам к кораблю и смело углубился в его белое безмолвие.
Двери, словно отверстия в тумане, открывались перед ним, стены чуть клубились, словно легкий пар.
В центральном помещении, где раньше стоял саркофаг и где астронавт Рон ожидал их, все изменилось, приобретя твердость, осязаемость и предметность.
Сам саркофаг исчез, лишь контур в полу указывал на место, куда он опустился. Пюпитр светился елочными разноцветными огоньками. Именно там стоял пришелец, на этот раз облаченный в серебристые свободные одежды. Напротив него вдоль округлой стены стояло пять низких сиреневых кресел – прием был рассчитан на всех.
– Прошу вас, – сказал астронавт, не раскрывая рта, что было несколько неприятно, но к этому быстро привыкаешь.
Гости расселись в креслах.
Астронавт разглядывал гостей, те – астронавта.
Мюллеру показалось, что он несколько изменился. Стал как бы суше, старше, может, жестче, потерял неподвижную гладкость лица.
– Да, – сказал астронавт, глядя на профессора. – Мое тело может несколько изменяться, подчиняясь моей воле. Раздумья накладывают отпечаток на мой внешний вид.
– Простите, – сказал профессор. – Я не хотел вмешиваться…
– И не следует, – сказал Дуглас с улыбкой, которую считал очаровательной. Но это было дело вкуса. – Каждый должен оставить себе небольшие тайны.
– Тайны? Нужны ли они? Возможны ли? Уже сейчас я знаю о вас больше, чем вы того желаете, – сказал астронавт печально. И в этой печали было нечто заставившее Дугласа согнать с лица улыбку.
– Я хотел бы представить вам тех, кто пришел сюда, – сказал профессор Мюллер, вспоминая о своей роли хозяина.
– Не надо, – ответил пришелец. – Я всех знаю. Я наблюдал за вами, когда вы были там… – Пришелец показал рукой на стену, и на ней снова вспыхнул большой экран, как в синематографе, но цветной и даже объемный. На нем видна была поляна и на краю ее – холмик над могилой Молчуна. – Я слышал все, что вы говорили.