Тайна в наследство
Шрифт:
Мэтт рассказывал, как рослая и стройная блондинка, красавица патрицианка в белоснежном теннисном костюме, пренебрежительно отнеслась к нему при первой же встрече. Но потом поссорилась на теннисном корте со своим женихом-аристократом, Картером Хейверфордом Норкоттом Третьим и запустила теннисным мячом в затылок архитектору, нанятому для строительства нового дома, застала его врасплох, он потерял равновесие и рухнул в пруд.
— Если бы не ее ссора с Картером, — объяснял Мэтт, — ничего бы не случилось. Но я был там, сидел на берегу пруда — двадцатипятилетний, в мокрой футболке, — и тщедушный Картер при виде меня зеленел от зависти.
Мэтт
— Правда, через несколько лет я решил, что мне почудилось, но в то время верил, что в ее глазах промелькнула искра, и эти глаза молили…
— «Спаси меня!» — подсказала Бейли.
— Да! Но как ты…
— Все это мы уже проходили. Итак, она собиралась замуж за человека своего круга, тощего зануду и коротышку, и тут вдруг увидела рослого, накачанного классного парня, сидящего в мокрой футболке на берегу пруда. И безмолвно позвала его на помощь.
Улыбаясь, Мэтт прислонился к спинке стула и демонстративно выпятил грудь, довольный, что его назвали «рослым и накачанным».
— В общем, показалось мне или нет — не знаю. Но уже в следующую минуту она вдруг поморщилась и пробормотала: «Какой жалкий! Наверняка таскает из пруда рыбу и ест на обед».
— Уж лучше бы промолчала.
— Когда я поближе узнал Кассандру, то обнаружил, что так она, видите ли, шутит. Не знаю, с чего она взяла, что это смешно — над ее словами никто сроду не смеялся, а сама она не смеялась никогда, — но в своем редкостном чувстве юмора она ничуть не сомневалась.
— И что же было дальше? — Бейли взяла из миски клубнику и съела.
Мэтт провел ладонью по лицу, словно смахивая паутину с воспоминаний.
— Мы ведь худшие враги самим себе, знаешь? Никто не может причинить нам столько вреда, как мы сами. Окончив учебу, я сделал все возможное, чтобы получить заказ от отца Кассандры. Он хотел заказать проект дома одному из моих преподавателей, но я буквально завалил его идеями и эскизами и наконец заполучил эту работу. Так было и с Кассандрой. Я добивался ее как только мог.
Бейли жевала клубнику и слушала, как Мэтт из кожи вон лез, чтобы добиться расположения мисс Кассандры Бомон. Пару раз Бейли замирала с приоткрытым ртом, настолько невероятными казались ей поступки Мэтта. Словно в сказке, он вскарабкался по садовой решетке, увитой розами, и проник в спальню Кассандры. А потом, как в плохой комедии, был вынужден прятаться от горничной под кроватью.
— Кассандра, должно быть, совсем растерялась, — заметила Бейли.
— Она заинтересовалась мной. Смотрела на меня во все глаза, как антрополог на представителя неизученного племени, и удивлялась всему, что бы я ни сделал. Просто сидела, не сводила с меня холодного взгляда огромных голубых глаз, но не вмешивалась.
— Дай-ка угадаю, что было дальше: чем холоднее она держалась, тем пуще ты усердствовал.
— А ты откуда знаешь? — удивился Мэтт, заставив ее улыбнуться.
— Так как же ты уговорил ее выйти за тебя замуж?
Мэтт ненадолго перевел взгляд на свои руки, потом снова посмотрел на Бейли.
— Честно говоря, мне кажется, что она просто захотела таким способом выделиться в своем кругу. Мне, воспитанному матерью-одиночкой и почти нищему, Кассандра казалась экзотической птицей, а среди себе подобных она была заурядной и пресной, как снятое молоко. По-моему,
— А что скажешь про себя? Что было, когда вы поженились? — мягко спросила Бейли.
— Ничего. Оказалось, что у нас нет ничего общего. Напрасно я надеялся, что она оживится, сбросит маску, оставшись со мной наедине. Ну, знаешь, — снаружи лед, под ним пламя и так далее… — Мэтт криво усмехнулся. — Но через две недели угас даже интерес к сексу. Признаюсь честно: всю глубину своей ошибки я осознал на следующее утро после нашего побега. Я проснулся, перекатился поближе к ней и сказал: «С добрым утром, Кэсси», и услышал в ответ: «Не смей меня так звать. Какая пошлость!»
Прежде чем продолжить, Мэтт несколько раз тяжело вздохнул.
— Она действительно не понимала, что мне не по карману ее занятия верховой ездой или даже покупка членской карты в загородном клубе. Ее отец сразу понял, что я попался. Он заявил: «Ты же так усердно добивался ее, теперь она твоя». — Мэтт отвел глаза, перевел дыхание и улыбнулся Бейли. — Трудно признаваться в этом, особенно женщине, к которой я… отношусь так хорошо, как к тебе, но придется: за Кассандрой я ухлестывал из корыстных побуждений. Я хорошо помню, как готовился разыграть оскорбленного героя и заявить, что люблю его дочь, а не его деньги. И при этом рассчитывал, в конце концов, принять в подарок на свадьбу, скажем, дом — разумеется, построенный по моему проекту — и несколько ухоженных акров земли. Да еще надеялся, что мой новоиспеченный тесть скажет своим богатым друзьям: «Закажите проект нового дома на Барбадосе моему зятю. Он мне хоть и родня, но в своем деле лучший». Но… — Мэтт улыбнулся. — От старого хитрого лиса я не получил ничего, кроме рукопожатия. Мне не досталось в приданое даже тостера.
Мэтт рассмеялся и, как показалось Бейли, после исповеди ему стало легче.
— Если подумать, родители Кассандры наверняка были только рады сбыть ее с рук. Они обеспечили ее всем, о чем можно только мечтать, но вырастили прекрасное чудовище. Любовь, деньги — все у нее перемешалось. Наверное, вместо того чтобы уделять ей время и внимание, родители заваливали ее подарками, вот и от меня после нашей свадьбы она ждала того же самого. Она заявляла, что это моя прямая обязанность, если я действительно ее люблю, и ничего не желала понимать, даже когда я показывал ей свои банковские выписки.
— Так почему же ты сразу не развелся с ней?
— Из гордости, — объяснил Мэтт. — Я ведь разболтал всем подряд, что она будет моей. Никогда не забуду, как ухмыльнулся ее отец, когда Кассандра объявила ему, что мы поженились. Эта ухмылка заставила меня взяться за дело, зарабатывать все больше и больше, потому что лишь с деньгами я мог стать ровней ее отцу. Я… — Мэтт помолчал. — Я сам того не сознавал, но все время, пока я добивался Кассандры, мне представлялось, как мы сидим с ней за обеденным столом ее отца. Понимаешь… — Мэтт вскинул голову, и его улыбка стала ироничной, — благодаря маминому воспитанию я многое знал — какой вилкой едят устрицы, какой нож для рыбы и так далее. Вот мне и мечталось, что ее отец посмотрит и скажет… — Мэтт снова улыбнулся. — Не знаю, откуда во мне такая наивность, но я надеялся услышать от него что-нибудь вроде «я думал, моя дочь совершила мезальянс, а теперь вижу, что ты один из нас».