Тайна в наследство
Шрифт:
Бейли глубоко вздохнула.
— Ты не передумала? — спросил Джимми.
— Нет, что ты.
— Точно?
— Да.
— Я о тебе позабочусь, — пообещал он.
— Знаю, — ответила Бейли, подала ему руку и направилась к его машине.
— А через три часа мы были уже женаты. Мать с сестрой я увидела только три месяца спустя. К тому времени они свыклись с мыслью о том, что я замужем за Джеймсом Мэнвиллом.
Мэтт криво усмехнулся.
— И приняли тебя с распростертыми объятиями?
— Скорее, с распахнутыми бумажниками.
— Я, конечно, не юрист, но, думаю, Мэнвилл должен был получить согласие твоей
Бейли попыталась во всех подробностях припомнить первую поездку домой.
— Джимми сказал, что я должна поддерживать связь с родными, и мы отправились к ним в Кентукки. Может, на моем месте другая и торжествовала бы, а я сгорала от стыда. Собственный побег c Джимми казался мне преступлением. Больше всего на свете я мечтала заслужить одобрение родных.
— Подумай как следует, — посоветовал Мэтт. — Постарайся припомнить все, о чем вы в тот день говорили.
Бейли прикрыла глаза и сосредоточилась.
— Помню, я заметила, что в доме очень много новых вещей — новая мебель, посудомойка… Недавно в нем сделали ремонт: крыша выглядела как новая. Об этом мы никогда не говорили, но я поняла, что Джимми дал им денег — в то время у него бывали приступы щедрости.
— И как же встретили тебя мать с сестрой?
Бейли судорожно сглотнула: некоторые раны не заживают никогда.
— Держались холодно, словно чужие. Мне хотелось, чтобы мама и Долорес бросились ко мне, обняли и признались, что очень рады за меня. А они вместо этого…
Бейли на минуту отвернулась, но взяла себя в руки и посмотрела на Мэтта в упор.
— Не нравится мне это копание в прошлом. Оно отвратительно и причиняет мне боль.
— Помнишь ту женщину в новостях, которая плакала потому, что потеряла работу и теперь ей не на что содержать троих детей? — спросил Мэтт. — Представляешь, как больно сейчас ей и многим другим?
Бейли снова прикрыла глаза.
— Казалось, мать с сестрой меня забыли, словно мы никогда и не жили вместе — вычеркнули меня из своей жизни, отдалились. Вместо того чтобы принести мне колы, которую они пили сами, мама выставила на стол фарфоровый чайный сервиз, налила мне чашку чаю и спросила, один кусок сахару мне положить или два. А я никогда в жизни не пила горячий чай и понятия не имела о кусковом сахаре. Всё это выглядело так странно…
— Вы о чем-нибудь говорили?
— Так, ни о чем. Помню только пустую болтовню: дожди зарядили, погода испортилась и так далее. Джимми сидел молча, развалившись в кресле — то усмехался, то клевал носом, всем видом показывая, что смертельно скучает. А мне так хотелось, чтобы всем было хорошо! Чтобы мама принесла мои детские фотографии, рассказала Джимми, какой я была. Но мама вместо этого однажды назвала меня «миссис Мэнвилл». Сестра заметила: «Все благодаря тебе», но мама так на нее посмотрела, что та надолго умолкла. А я позавидовала этому взгляду — так могут смотреть друг на друга только близкие люди. Это было…
— Не будем увлекаться, — перебил ее Мэтт. — «Все благодаря тебе»? Что имела в виду твоя сестра?
Бейли пожала плечами:
— Не знаю. Наверное, какие-нибудь семейные секреты. Меня в них не посвятили.
— Постарайся точно вспомнить, что именно сказала твоя мать.
— «Еще чаю, миссис
— Эти слова были адресованы тебе или твоей матери.
— В то время я подумала, что мне, но взглянула на Джимми, и… — Бейли вдруг замерла. — Хочешь сказать, сестра имела в виду, что я стала миссис Мэнвилл благодаря моей маме?
— Может быть. Давай прикинем, когда Мэнвилл мог успеть получить согласие твоей матери на брак?
— Он не мог его получить: как только кончилось катание на «американских горках», мы поспешили к ждущему священнику. Времени просто не было… — Она задумалась, глядя на Мэтта.
— «Ждущему», — подхватил он. — «К ждущему священнику». Мэнвилл знал, что тебе нет восемнадцати, ведь ты победила в младшей группе. Должно быть, он решил жениться на тебе еще в тот момент, когда вручал тебе голубые ленточки. И к тому времени как вы встретились у чертова колеса, уже все уладил, иначе мать бросилась бы искать тебя по всей ярмарке. Не могу представить себе, чтобы по ярмарке в провинциальном городке не поползли слухи, что заезжая знаменитость весь день разгуливает с какой-то девчонкой. Кто-нибудь из сплетников в лепешку бы расшибся, лишь бы разыскать твою мать и обо всем известить ее.
— Значит, свадьбу он спланировал… — прошептала Бейли.
— Он был из тех мужчин, которые принимают решение, а потом делают все от них зависящее, чтобы другая сторона не успела передумать?
— Да, конечно. Джеймс всегда так поступал, это его жизненный принцип. Он говорил, что большинство людей — нерешительные болваны, и даже если годами убеждать их — втолковывать, в чем суть, разъяснять свою точку зрения, — они способны пойти на попятный в последнюю секунду. Поэтому все контракты и соглашения он готовил заранее, еще до встречи. Едва его условия принимали, он подсовывал на подпись заранее заготовленные бумаги.
— Наверное, он увидел тебя, понял, что ты ему подходишь, узнал, что тебе нет восемнадцати, и предпринял все меры, чтобы тебя заполучить.
— Значит, ты считаешь, что согласия моей матери он все-таки добился?
— Да. Более того, я убежден, что недавно Атланте и Рею сообщили, что такой документ существует, и они поняли: если его обнародуют, они потеряют все. Потому и принялись со всей поспешностью ликвидировать активы, чтобы вывезти из страны как можно больше денег.
— Но где же сам документ? Где это разрешение на брак? Почему оно не всплыло, когда юристы перебирали бумаги Джимми?
— Кое-кто должен знать.
— Кто именно?
— Твоя сестра. Либо документ у нее, либо она знает, где он.
Бейли слабо улыбнулась.
— Звучит логично. Может, просто позвонить ей, да и спросить? Она охотно скажет мне правду. В последний раз мы общались… дай-ка вспомнить… каких-нибудь три года назад. Она кричала на меня, что я испортила ей жизнь. Твердила, что это я виновата, что первый муж развелся с ней. На самом деле я так и не узнала, действительно ли Джимми помог ее мужу получить работу на Ближнем Востоке, — и, честно говоря, не хотела выяснять. Но Долорес уверена, что без Джимми тут не обошлось. То, что Джимми назначил ей и ее дочери ренту, купил им огромный дом в охраняемом поселке во Флориде и продолжал обеспечивать их, даже когда Долорес была замужем во второй и в третий раз, для нее ничего не значит. По ее мнению, она несчастна из-за меня.