Тайна венецианского купца
Шрифт:
И Надежда вспомнила, где и когда слышала этот властный, чуть хрипловатый голос.
Она слышала его, когда прошла квест в библиотеке имени Томмазо Кампанеллы и получила право задать один-единственный вопрос. Этот самый голос звучал тогда из темноты.
Вот и сейчас он звучал из темноты – из разрастающегося сгустка тьмы, заполнившего уже большую часть комнаты…
– Все три артефакта наконец собраны вместе. Но еще не пришло время набрать на них Магическое Число, в котором заключена тайна и власть Всеобщего Уравнения. Я заберу артефакты
Сгусток тьмы легко коснулся неподвижно стоящего посреди комнаты Кощея – и поглотил счеты, которые тот держал в руках.
Потом край облачка дотянулся до Надежды, прикоснулся к ней – и счеты, которые держала она, тоже исчезли, поглощенные тьмой.
– Вы очень мне помогли, – проговорил голос. – Просите, чего хотите!
Надежда Николаевна почувствовала, что снова может двигаться, облегченно выдохнула, размяла затекшие руки и тут спохватилась:
– Да мне самой ничего не нужно, но вот счеты… я понимаю, они не должны попасть в случайные руки. Но вообще-то они не мои – одни счеты мне оставила на хранение соседка, а вторые принадлежали одному старичку… как же будет…
– Об этом можете не беспокоиться. С этим все будет в порядке, вот увидите!
– Хорошо бы… и еще Боб… он без сознания…
– И о нем не беспокойтесь. Он уже приходит в себя…
Голос замолчал, темное облачко уменьшилось и втянулось под плинтус.
Боб открыл глаза и сел. Оглядел комнату и остановил взгляд на Кощее.
Тот стоял в странной скованной позе и что-то бормотал. Выглядел он совершеннейшим стариком, таким дряхлым, что непонятно было, как вообще держится на ногах.
Надежда прислушалась.
Кощей произносил бесконечный ряд цифр:
– Четырнадцать… пятнадцать… девяносто два… шестьдесят пять… тридцать пять… восемьдесят девять… семьдесят девять…
– Что это он? – испуганно спросила она.
– По-моему, он произносит на память десятичное представление числа пи, – ответил Боб.
– Если так, то это надолго.
– Точно! Одной жизни ему не хватит!
– Да и десяти не хватит… Слушай, а что ты собираешься с ним делать? – спохватилась Надежда Николаевна.
– Делал я один заказ для психбольницы, они остались довольны… надо с ними связаться! – ухмыльнулся Боб.
– Ой, там же еще эти двое…
В камере она застала такую картину: Антонина сидела в углу, нахохлившись, как больной воробей, Софья спала. Увидев Надежду, Антонина посмотрела на нее жалобно.
– Выходи уж, – сказала Надежда Николаевна, отпирая дверь.
– А с ней что?
– Когда проспится, Боб ее выпустит…
Боб попытался встать с пола, но кресло откатилось, и он снова плюхнулся.
– Ой, у вас кровь! – вскрикнула Антонина и принялась ощупывать здоровенную ссадину у него на затыбке.
– Вот-вот, помоги ему, приберись тут маленько, может быть, он тебе с работой посодействует, – шепнула Надежда Николаевна. – У него знакомых очень много… А мне уж пора, подругу надо навестить,
Даня шел к дяде. С тех пор, как он побывал у Длинного, прошло три дня, те самые три дня, которые дал ему Длинный, чтобы вернуть долг. Деньги по Даниным возможностям были большие, даже очень большие, и взять их ему было просто негде.
Если сегодня вечером он не вернет долг, двое близнецов-костоломов найдут его и притащат в тот самый гараж. А Длинный отдаст в свой контактный зоопарк. Даня слышал о нем, и теперь не мог думать без содрогания. Поэтому решил пойти к дяде, потому что просить денег больше было просто не у кого. Хоть дядя живет не богато, но наверняка у него отложено на черный день, а у Дани черный день уже настал, да еще какой черный…
Даня уже подходил к дому, как вдруг кто-то крепко схватил его за рукав. Он дернулся было, но оказалось, что это дядина соседка, он никак не мог запомнить ее имя.
Соседка была женщиной немолодой, но старухой ее никто не посмел бы назвать. Даже Даня отмечал, что от соседки просто веет энергией, которую дядя называл неуправляемой. Но в шутку, потому что с соседкой не то чтобы дружил, но не ссорился, и Даню строго предупредил, чтобы тот не позволял себе по отношению к ней никакого хамства.
– Здравствуй, Даниил! – сказала соседка строго. – Давненько тебя не видела. Раньше-то, бывало, чуть не по два раза на дню заскакивал… Раз дядя болеет, тебе и неинтересно?
– А что с дядей? – встрепенулся Даня.
– А ты не знаешь? Обокрали дядю твоего, отравить хотели. «Скорая» к нему приезжала, я вызвала, когда до вечера в квартире стояла полная тишина. Странно, что он тебе не позвонил…
Соседка продолжала буравить его глазами, но руку все же отпустила, так что Даня повернулся и ушел.
Он поднимался по лестнице, с тоской думая о том, что дяде плохо и теперь просить у него денег никак нельзя. То есть просить-то можно, только дядя не даст. Скажет, что после его смерти все Дане достанется, да не дождаться уже! При этой мысли он не то чтобы усовестился, но еще больше расстроился.
Дядя открыл дверь сразу же, как будто ждал его в прихожей.
Даня ожидал увидеть дряхлого, немощного старика с трясущимися конечностями и вываливающейся челюстью, но вместо этого его встретил пожилой, но еще крепкий мужчина с прямой спиной и твердым взглядом.
– Ну, здравствуй! – сказал Даниил Никодимович, и голос у него был совсем не такой, как раньше, слегка заискивающий, а твердый. – Чем порадуешь? – спросил он, когда Даня разделся и прошел на кухню.
На этот раз дядя не стал суетиться, заваривать чай и ставить на стол вазочки с сухим дешевым печеньем. Отчего-то Даня понял, что и денег он не получит, хоть и не знал, что Даниил Никодимович, очнувшись от тяжелого сна, вдруг ощутил в себе некоторые способности. А именно, он стал видеть людей, что называется, насквозь.