Тайна заброшенной часовни

Брошкевич Ежи

— Ах, это вы, — сказала она. — Дождь не перестает моросить, к обеду был жареный цыпленок, а теперь мы играем в «кинга».

— Мне известны более увлекательные занятия, чем игра в карты, — проворчал Тощий. Потом покосился на сарай и засопел еще громче. — Хотя кое-кто предпочитает занятия еще более бессмысленные.

И зашагал к сараю. Вся пятерка следила за ним с веранды, не сомневаясь, что сейчас произойдет что-то интересное.

— Эй, вы, прекратите пялиться! — прошипел Брошек.

— Это еще почему? — возмутилась

Ика. — Дети — народ любопытный.

Тощий тем временем подошел к сараю, положил на землю мокрый узел и вежливо поклонился.

— Добрый день.

Толстый пробурчал что-то невразумительное.

— У меня к вам нижайшая просьба, — продолжал старик столь же вежливо, хотя в голосе его зазвучали раздраженные нотки.

— Не согласитесь ли вы уступить мне половину сарая? Расходы, разумеется, пополам. Вы бы сделали мне большое… огромное одолжение. С владельцем сарая я уже договорился.

Толстый замотал головой.

Тощий склонился над ним, как большая злобная птица.

— Вы против? — спросил он. — А почему, позвольте узнать?

— Внимание! — шепнул Брошек. — Влодек, быстро сфотографируй обоих. Только незаметно. Я остаюсь на веранде, а остальные… дети бегут поглядеть на скандал.

— Да, неплохо бы подлить масла в огонь, — сказала Ика.

— Правильно, — согласилась Альберт.

— Простите, — повысил голос Тощий. — Я, кажется, к вам обращаюсь. Хотелось бы получить ответ.

Ика, Катажина и Пацулка между тем направились к сараю, то ускоряя, то замедляя шаг, с видом праздных зевак, которых подгоняет любопытство, но сдерживает опасение самим получить на орехи.

А Влодек, присев в столовой на подоконник, навел на сарай телеобъектив своего фотоаппарата.

— Вы вообще-то меня слышите? — крикнул Тощий.

— Да. А что? — равнодушно спросил Толстый.

Тощий в отчаянии дернул себя за бороду. Однако он все еще старался говорить вежливо.

— Простите, — сказал он. — Я забыл представиться. Магистр Алджернон Потомок.

— Хе-хе! — захрипел Толстый. — Чей же вы, интересно, потомок?

— Ну знаете! — крикнул магистр.

— Я-то ведь тоже… — загоготал Толстый, — потомок.

— Какая наглость, — начала подливать масло в огонь Ика.

— Да! — загудел Тощий. — Это самая настоящая наглость. К вам вежливо обращаются с просьбой, а вы отвечаете хамскими шуточками.

Толстый поднял глаза. Взгляд их был грозен.

— Ну-ну, — сказал он. — Только без крику.

— Думаете, я вас боюсь?

— Пока нет, — сказал Толстый, и в этом «пока» прозвучала опасная нотка.

Однако Тощий, видно, был не робкого десятка, поскольку в ответ лишь иронически рассмеялся.

«Прямо как на сцене, — подумал Брошек. — Чистый театр…»

— Чего это он вас запугивает?! — удивленно воскликнула Ика.

— Вы

меня не запугивайте, — загремел Тощий, — никому вы здесь не страшны! Ясно?

— Неясно, — сказал Толстый. — И вообще, — добавил он грозно, — прекратите орать. Сарай я снял для себя. И никого туда впускать не желаю. Имею я право? Имею!

— Ну, — подтвердил Пацулка.

— Любезный господин, ничего не скажешь! — возмутилась Ика.

Тощий язвительно рассмеялся.

— А я на любезный прием и не рассчитывал, — заявил он. — И потому заранее подготовил запасной вариант. Сарай вы сняли, не спорю. Но один только сарай, и ничего больше. Я же, заручившись согласием владельцев сарая и луга, намерен поставить около сарая палатку. Ну, что вы теперь скажете?

Толстый явно оторопел.

— Хи-хи-хи, — захихикала Ика.

— Браво! — воскликнула Катажина.

— Э, — заступился за Толстого Пацулка.

— А, делай что хочешь! — заревел Толстый и ретировался в сарай, провожаемый язвительным, похожим на уханье филина смехом магистра.

Сам магистр — длинный и тощий, в развевающемся плаще поверх серого, толстого, как кольчуга, свитера и высоких резиновых сапогах — поразительно кого-то напоминал.

«Да ведь он же вылитый Дон Кихот, — осенило Брошека. — Ему только коня и копья не хватает, а так — живой странствующий рыцарь. Точно сошел с картинки в книге!»

И в следующую секунду там и подпрыгнул на месте: «А Толстый похож на Санчо Пансу, оруженосца и верного спутника Дон Кихота!»

— А если они сообщники? — с ужасом шепнул он себе.

Однако похоже было, что это не так. Толстый не высовывался из сарая, а магистр Потомок, двойник Дон Кихота Ламанчского, принялся расставлять у стены сарая палатку.

Катажина и Пацулка — поскольку больше ничего интересного ждать не приходилось, — вернулись на веранду. Поджидавший их Влодек сообщил, что по два раза снял каждого из подозреваемых крупным планом, а также сделал три общих снимка. Ика тем временем, без умолку тараторя о том, что в Польше теперь людей с хорошими манерами днем с огнем не сыскать, помогала Тощему ставить палатку. Но вскоре и она вынуждена была вернуться в дом, поскольку магистр скрылся в палатке.

Компания на веранде снова уселась играть в карты.

— Запиши, Брошек, — шепнула Ика. — Алджернон Потомок, магистр истории искусств, любитель-этнограф, живет в Кречковице. Хобби: народное искусство южной Польши. Утверждает, что пишет об этом книгу, что, несмотря на солидный возраст, наверстывает упущенное из-за войны время и готовится к защите диссертации. Кроме того, — добавила она еще более таинственным шепотом, — он коллекционер.

— Вот это да! — пробормотал Брошек.

Подробно все записав, он решил поделиться своими подозрениями с друзьями. Отложив книгу, Брошек подсел к картежникам — вроде как болельщик.