Тайна заброшенной часовни
Шрифт:
– Я, Павел Потапович, человек крепкого честного слова, – ответил он академику. – Сказал помогу, значит, так тому и быть. Только дело, конечно…
Внезапно Степаныч увидел четверых друзей и осекся.
– Вам что тут надо? – сухо осведомился он.
– Просто мимо проходим, – как можно равно душнее ответил Петька.
– Доброе утро, Иван Степанович! – воскликнули остальные.
– А со мной, выходит, уже и здоговаться не надо? – обиделся Павел Потапович.
В это время его пытливый взгляд упал на книгу, торчавшую под мышкой у Петьки. Академик вмиг подобрался. Ни дать ни взять –
– Делаем ноги, – тихо и быстро скомандовал Петька. – Иначе у нас сейчас Аполлончика отнимут.
Ребята бросились бегом по дороге.
– Куда вы?! Куда вы?! – кричал им вслед Павел Потапович. – Пгедвагаю вгеменный обмен!
– Размечтался, – пропыхтел Дима. – Будет тебе обмен после дождичка в четверг.
Павел Потапович устремился вслед за ребятами. Надо отдать ему должное, для своего возраста он развил хорошую скорость и даже умудрился размахивать на бегу томиком Аполлона Парнасского. Однако молодость все же взяла верх. Пробежав метров триста по солнцепеку, академик выдохся и безнадежно отстал.
– Кажется, оторвались, – оглянувшись, с облегчением констатировал Петька.
– По-моему, я скоро сдохну, – жалобно произнес Дима. – И почему нас с утра все преследуют?
– Жизнь тяжелая и карма такая, – усмехнулась Маша.
– Квадрат судьбы, – подхватил Петька.
– Какой еще квадрат? – тяжело переводя дух, посмотрел на него Дима.
– Почитай Парнасского, тогда узнаешь, – язвительно отозвался Командор. – Кстати, книга-то интересная, – продолжал он. – В ней как бы суммированы все самые знаменитые наблюдения над призраками, начиная со средневековых книг и кончая началом двадцатого века. А квадрат судьбы – это те основные тенденции, которые возникают на нашем пути познания истины.
– Что-что? – раскрыл рот Дима.
Настя и Маша тоже с изумлением уставились на Петьку.
– Ну, в нашем случае квадрат судьбы почти совсем не играет никакой роли. – Командор и сам не особенно разобрался в этом термине. – Ой, Вовка и Сашка идут, – с удовольствием отвлек он внимание друзей.
Мальчики из Борков и впрямь спешили им навстречу. Едва завидев членов тайного «Братства», Вова затараторил:
– Опять, ребята! Опять было такое… такое…
И он, словно захлебнувшись от бурных эмоций, умолк. А Саша солидно добавил:
– Точно, братцы, странный какой-то случай.
– Пожалуйста, чуть подробнее, – потребовал Петька.
– Да уж, будьте любезны, – проворчал Дима. – А то мы такие тупые. И мысли на расстоянии читать не умеем.
– Расскажем им, Вовка, все по порядку, – толкнул друга Саша.
Тот, набрав в легкие солидную порцию воздуха, затараторил быстрее прежнего:
– Василий, значит, с утра прибегает к матери и, значит, говорит: «Я тоже…»
– Стоп, – перебил его Командор. – Кто такой Василий?
– Наш сосед, – удивляясь, что Петька может не знать таких элементарных вещей, продолжал Вова. – У него вчера был выходной.
– Ну и что? – вклинился Дима. – Подумаешь, выходной.
– Это тебе подумаешь, – возмущенно возразил Вова. – А Василий с мужиками засиделся допоздна в Задорах.
– Зачем? – снова вмешался Дима.
– Сперва в баню ходили. Потом пиво пили, – объяснил Вова. – Ну а потом поздно
– Понятно, – фыркнула Маша. – И сильно он устал?
– Ну, – на полном серьезе подтвердил Вова. – Так сильно, что ему даже отдохнуть потребовалось. А дело было возле усадьбы. Василий нашел удобное место возле стены и думает: «Отдохну немного, подышу воздухом, а после можно и домой». Сел он и незаметно заснул. А проснулся от того, что кто-то рядом ходит. Глянул – у него волосы дыбом и встали… Это сам Василий так рассказывает, – внес уточнение Вова, – потому что на самом деле он лысый. Значит, открыл Василий глаза, а прямо на него прет черный, обгорелый, как головешка, мужик, и из башки у него в небо дым поднимается. Василий от страха хотел заорать, а голоса как не бывало. Только рот разевает. А руки и ноги словно к земле приросли. В общем, лежит наш Василий и смотрит, что будет дальше. Мужик потоптался возле развалин, подымился и в стену ушел. Тогда-то до Василия и дошло, кто ему явился. Говорит, вылитый князь Борский. Прямо копия с портрета в краеведческом музее.
– Неужели князь изображен на портрете обгорелым? – удивилась Настя.
– Нет, – помотал головой Вова. – На том портрете князь еще целенький. Как при жизни. Мы от школы много раз в этот музей ходили. У нас даже предмет такой есть: история родного края.
– Погоди-ка, – остановил его дотошный Дима. – Если ты говоришь, что на портрете в музее князь изображен, как при жизни, а твоему соседу явился черный обгорелый мужик, то почему он решил, что это Борский?
– Чего не знаю, того не знаю, – развел руками Вова, – но раз говорит, значит, так и есть. Василий никогда не врет. Но вы дальше послушайте.
– Дальше, – попробовал угадать Дима, – Василий добрался до дому и лег спать.
– А вот и нет, – выкрикнул Вова. – То есть, конечно, домой он как пуля дунул. Да только возле часовни ему стало еще хуже.
– Опять, что ли, устал? – сочувственно всплеснула руками Маша.
– Да нет, – с досадой отмахнулся Вова. – В часовне вдруг как ахнет! В окнах свет вспыхнул! И еще хор голосов раздался, а потом послышались громкие стоны. Но ведь часовня-то давно заброшена. Все двери там наглухо заперты. Кому в ней по ночам баловать? Понял Василий, что дело нечисто, и у него опять душа в пятки ушла. Ноги снова к земле приросли. Сколько так длилось, он теперь и не помнит. А когда в Борках петух прокричал, свет в часовне разом погас. Голоса смолкли. И у Василия ноги задвигались. Ну, он домой и двинул. В общем, натерпелся страха на всю оставшуюся жизнь.
– Ничего себе! – задумчиво проговорил Петька.
– Может, Василию все пригрезилось от его усталости? – с подковыркой спросил Дима.
– Нет, – решительно возразил Вова. – Василию никогда ничего не грезится. Уж я его знаю.
– И потом, если бы что-нибудь одно, – подхватила Настя. – А тут сразу два разных случая.
– Что-то за этим явно кроется, – поддержала подругу Маша.
– А что за часовня такая? – спросила Настя.
– Да бывшая князей Борских! – Вова махнул рукой в сторону рощи. – Пошли покажу.