Тайна закрытого королевства
Шрифт:
– Тимьян!
– я так поняла у них это взаимно, правда не знаю, у кого них, я и бабушку- то свою ни разу не видела, и этого Тимьяна, да что говорить, я о их существовании и не подозревала до этого.
– Я хочу, чтобы ты вернул мне долг жизни, - мамочки, таким голосом воду можно морозить.
– Больше ничего не хочешь?
– видимо, меня не спасут, а жаль, такая надежда сдохла, - Ничего, что ты меня спасла после того, как сама же чуть не убила? Какой долг жизни?!
– бабуля, видать, у меня совсем не промах.
– Но спасла же, могла ведь и бросить в том лесу...
– Знаешь, ты как не могла просить, так и не можешь!
–
– Да, - это все по-прежнему бабуля.
– Сколько прошло времени после отравления?
– Около двух часов, - это уже моя мама.
– Долго...
– протянул этот Тимьян и меня коснулись пальцы, потрогали вену на шее, параллельно просканировав организм на повреждения, - ты давно в сознании? Наверное, минут десять...
– Она в сознании, но почему глаза не открывает, - паника мамы прямо зашкаливала.
– Парализована, - очень страшное слово, - еще минут пятнадцать и откажет дыхательная система, а за ней и сердце, что же ты так подставилась? Я ее забираю!
– Нет!
– это мама с бабушкой в один голос, - Куда ты ее потащишь, если у тебя там неспокойно, и она беззащитная!
– это уже бабушка.
– А куда это 'куда'?
– встрял брат, но его проигнорировали, а зря, я бы тоже послушала.
– Чтобы вывести яд, надо провести несколько процедур, и таскаться сюда меня совершенно не устраивает. Ты правильно заметила: у меня там неспокойно и мне нет дела до вас!
– Я с вами!
– это мой брат, - мама!
– это он, видимо, решил не дать маме высказаться, а то с ее талантами меня могут тут и оставить, а еще и пнуть, мамочка, она такая, она бесить умеет.
– Милая, Алан прав, я очень прошу вас позаботиться о моей дочери, - это папа, вот только сказал он одно, а считай при этом 'не убережешь - закопаю'.
– Сразу видно, родственники, - буркнул мужчина, и меня взяли на руки, - держись, - не знаю, кому это он, мне или Алану, наверное, все-таки брату, я - то овощ, - Камила, надеюсь мы с тобой больше никогда не увидимся!
– Взаимно! Только спаси внучку, - а вот последнее было жалобно.
7
– А потом ты как свалишься, как будто с небес, я чуть не поседел, а следом мама с практически стоящими дыбом волосами вылетает из портала, вот серьезно тебе говорю, она рычала, а за ней следом отец с активированным сдвоенным мечем, помнишь, как в детстве, с ремнем на перевес, вот так же страшно, - мы с Аланом валялись на кровати у меня в комнате, где он в подробностях рассказывал мое эпическое возвращение из кармана.
Я во всю хихикала, представляя все эти события и под рассказ уплетала жареные орехи.
– Мама ругается, как портовый грузчик, и при этом пытается тебя лечить и вроде раны затягиваются, а потом бах и опять открылись, отец смотался за лекарем, а тот как увидел раны, сразу признался, что бессилен в таких случаях. Мама снова в ярость, отец помчался за другим, короче возле тебя их штук пять побывало, последний был очень старенький дедок, он -то и сказал, что с такими ранами нужно светлую, причем, идеально ведьму. Тут- то отец на мать как гаркнет, - у меня даже орех выпал, просто папа на маму вот ни разу не повышал голос, мог спокойно говорить, мог очень вежливо, мог с усталостью, и мы все понимали, это финал,
'Что внученька, вспомнила про свою светлую бабку?'.
Я и дар речи потерял, правда, и до этого я молчала, но все же, какая, блин, бабка причем еще и светлая? Тут этот божий одуванчик, руки в боки уперла, на мать наступает, мама губы кривит, сердится, а потом бабуля тебя увидела на кровати всю в крови, как психанет. Рванула к тебе, давай лечить, костеря мать, всех темных, империю нашу, так что у меня и уши вяли, я тебе серьезно говорю, ее можно было бы по обвинению в непочтительном отношении к империи на месте развеять. Раны она тебе залечила, кровь остановила, да потом только спохватились, что тебе в кровь яд попал.
Я, к сожалению, ничего этого не помню, да что говорить, я и своего спасителя- то в глаза не видела, как мы перенеслись, он ритуал провел, начал кровь мне чистить. Часто сознание теряла, сколько это длилось, не знаю. Помню его голос, как он шептал: 'держись девочка, а то бабка твоя меня с сапогами сожрет, и еще с матерью твоей подерётся, кто мозги доедать будет', помню тогда хмыкнула, и губы сами в улыбку растянулись, правда, сразу же и треснули. А он смазывал их мазью, заставлял брата меня кантовать, в растворе купать, вливал в меня какие-то настойки, чистил организм магией, короче, это все не совсем приятные воспоминания. Единственное, когда мне уже стало легче, я открыла глаза, находилась я в комнате на кровати, а рядом в кресле сидел мужчина, рассмотреть его не смогла, в комнате был полумрак. Но он, почувствовав, что я проснулась, подсел ко мне на кровать, просканировал мое состояние, а после тихонько проговорил:
– Ты умница, и очень сильная девочка. Теперь тебе пора домой, только постарайся больше так не попадаться, - он погладил меня по щеке, и я уснула, а проснулась уже у себя в комнате.
– Так что я тебе сестренка говорю, он сверхкрутой мужик, прямо закачаешься, а если сюда добавить, что я отследил координаты выхода из портала, то прикинь, он с полуострова!
– Но там же...
– Вот-вот прикинь, как у меня руки чесались все там исследовать, да и попутешествовать, вот только ты была совсем плоха, поэтому мне было некогда, а стоило тебе чуть полегчать, он взял тебя на руки и унес в комнату, положил на кровать и еще одеяло подоткнул, и не прощаясь, ушел. Сама суровость!
– брат попытался состроить суровое выражение лица, вот только на его дурашливой мордахе это не особо получалось.
– И ты хочешь сказать, не попытался туда к нему вернуться?
– вот свежо предание, да верится с трудом.
– Конечно, попытался, за кого ты меня принимаешь?
– он так натурально возмутился, аж на кровати всем телом подпрыгнул, просто он лежал поперёк ее, поэтому от его прыжка меня тоже подбросило, - вот только я же тебе говорю, суровый мужик, я когда первый раз почти прошел, он меня встретил и честно сказал: 'не влезай - убьёт', но когда это нас останавливало?
– я улыбалась, действительно, если глянуть на наше детство, именно такая надпись или обмолвился кто, для нас это были как приглашение к дальнейшим действиям, - вот только тот суровый закрыл переход и я долбился, и все без толку.