Тайна Запада: Атлантида - Европа
Шрифт:
Плачет вавилонский Ной, Атрахазис, — плачет и Деметра.
Смерть человека и человечества — исчезновение бесследное, — вот чего не прощает Мать Земля небесным богам; гибели первой земли не прощает вторая: так же восстает за людей на богов титанида Деметра, как титан Прометей. Смерть узнала через любовь; узнала и то, чего не знают бессмертные: смерть людьми непростима; люди могут простить богам все обиды, кроме этой; перед этой виной богов, что все вины людей? Это узнав, лучше захотела страдать и умирать с людьми, чем с богами блаженствовать; горький хлеб земной предпочла небесной амброзии, темные лачуги людей — олимпийским чертогам. Вольно умалилась, великая; гордая, вольно смирилась, даже до смерти.
…Ктоможно бы сказать и о ней, Титаниде, как о титане Прометее сказано (Marcial., Epigram. — Вяч. Иванов. Религия страдающего бога. «Новый Путь», 1904, I, 116).
Так, по одному сказанию, а по другому, — гибели первой Земли, Персефоны, не только богам, но и себе не простила вторая Земля, Деметра. Горем и гневом обуянная, страшная, дикая, простоволосая, как Евменида, поджигательница-ведьма, с дымно-тлеющим факелом в каждой руке, над землею носится; жалость забыла и к людям, детям своим, или помнит: надо победить смерть, а если нельзя, то лучше сразу конец. Землю, себя самое, прокляла проклятием бесплодья.
…Тщетно волы волокут сохи кривые,Тщетно падают в борозды хлебные зерна;Юных ростков не дают семена…Ибо Деметра пышно-венчанная их под землею связала.Так, в Гомеровом гимне (Homer. hymn., ad Demetr. v. v. 306–309), и в древневавилонском — так же:
…Связала Иштар плодородье земли…Сосцы свои от земли отвратила Низаба,Зреющей жатвы богиня…За ночь поля побелели,Едкою солью покрылись.Зелень не всходит, жатва не зреет;Горе людей постигает.Ложесна матерей затворились,И дитя не выходит из чрева.(H. Gressmann. Altorientalische Texte und Bilder, 1909, I, 61–62)Род человеческий обречен на гибель: Мать убивает себя вместе с детьми. Но убить себя не может, бессмертная. Только плачет над землей, первой, погибшей, и второй, погибающей, как птица над разоренным гнездом. «Где Кора? где дочь моя?» — спрашивает всех живых, но живые не знают, где мертвые. Чтобы сойти к Дочери, ищет хода в подземное царство, пути из этого мира в тот; но нет путей. Ищет Живой Воды, чтобы воскресить Дочь; но нет Воды Живой, все — мертвые.
Путь ее тот же, как всех богатырей солнечных, искателей вечной жизни — Гильгамеша, Геракла, Еноха, — путь солнца с Востока на Запад. Только на Западе найдет Богиня то, чего ищет. Запад, Геспер, бог Вечерней Звезды, укажет ей путь в царство мертвых и даст Живой Воды. С нею сойдет она в Ад, воскресит Кору и выведет из Ада: первый мир, Атлантида, будет спасен вторым; а если и он погибнет, то будущим, третьим.
поет Каллимах (Callimach, Hymn., ad Demetr.). Надо бы сказать «до людей красноликих». Мимо Колумбовых спутников и диких туземцев, таино-араваков с о. Кубы, людей Востока и Запада, сошедших во Флориде с двух противоположных концов мира, в поисках Живой Воды, как две исполинские, в одной точке пересекающиеся параболы, могла бы повеять того
«Сад Гесперид, — по Гезиоду, — на островах Закатного моря» (Атлантики) (Hesiod., Theogon., v. 215). Золотые плоды Гесперид — плоды с райского Древа Жизни, Еноха, — злак Жизни, Гильгамеша; там же и родник Живой Воды, и вход в Царство Мертвых — Amenti египтян, Arallu вавилонян, Avallon кельтов, Nekyia греков.
«Где, на краю света, Океан разверзает лоно свое коням Солнца, тяжелодышащим, там Геспериды живут, дочери Геспера-Атласа», по Овидию (Ovid., Metamorph., 1, IV).
Атлас-Аидоней похитил Персефону; он же и возвратил ее Матери; погубил и спасет; тайну смерти — Воду Жизни — вечную жизнь, откроет только он. Что это значит, мы поймем до конца лишь во второй, святейшей части Елевзинских таинств, где Атлас-Аидоней будет сыном Деметры, Дионисом, так же страдающим, как Мать, — в божественной троице: Мать, Дочь и Сын.
Все это было, Деметра нашла Персефону, — думает миф, но мистерия знает, что не было еще — только будет. Скорбный путь Деметры не кончен — путь всей земли во времени к вечности — от умирания живых к воскресению мертвых.
Два мифа сплетены в Елевзинской мистерии, мы не знаем как, — знаем только, что в обоих тайна ее совершается. Первый миф приводит нас к Атлантиде, второй — к Елевзису, и оба соединяют их. Первый — говорит о «сошествии» богини в Ад, katabasis; второй — о «пришествии» в мир. Греческое слово Eleusis и значит «Пришествие». Здесь, в Елевзисе, нашла богиня то, чего искала, — долгого пути конец.
Старою старухою, нищей странницей с босыми ногами, пыльными, израненными до крови, в темном вдовьем рубище, с темным покровом, на лицо ниспадающим, пришла богиня в Елевзис и села на камень при большой дороге, у Каллихорского источника (Kallichoros) под старой, дуплистой маслиной. Пришли с кувшинами к источнику и дочери царя Келея, почерпнуть воды для царского дома, и увидели странницу. «Кто ты? откуда?» — спросили.
С Крита я к вам приплыла через многопучинное море.Именем нежным Де'o назвала меня матерь святая.Воры морские, похитив меня, увезли на чужбину.Я убежала от них, и вот, по дорогам скитаюсь…Милые девушки, дайте мне отдохнуть, приютите!(Homer. hymn., ad Demetr.)В каждой старой, одинокой, всеми покинутой женщине, «о своем ребеночке плачущей», есть великая богиня Деметра, всех скорбящих Матерь. Сердцем это поняли царевны; приютили, бездомную, утешили горькую, и тотчас потекла Вода Живая в Каллихорском источнике, и солнце на небе засияло радостно, потому что тайна любви совершилась.
Нам, ведь, только одним,Тайну святыни познавшим,Радостно солнце сияет!Чудным даром хочет одарить богиня царевен: сделавшись кормилицей Келеева сына, Демофонта, колдует над ним по ночам, кормит грудью, умащает амброзией и кладет его в огонь очага, как живую головню, чтобы выжечь из тленного тлен: так обжигает сырую глину горшечник. Но однажды подглядела за нею царица Метанира, мать младенца, испугалась, вбежала, закричала. Гневом озарилось лицо богини, кинула дитя на руки матери, и светом озарилась ночь, воздух наполнился благоуханием. Смертная узнала богиню и пала к ногам ее, молящая. Та повернулась, чтобы уйти, но, перед уходом, велела воздвигнуть храм, где будут совершаться великие Елевзинские таинства.