Тайна зеркального озера
Шрифт:
– А что о нем думать? Вчера оно было будущим, а завтра станет прошлым.
– А вы философ.
– Возможно, хотя женщина-философ, наверное, это довольно скучно.
– Это дело вкуса, я тоже скучный человек, есть такое мнение...
– Вот мы и пришли, надеюсь, вы больше не заблудитесь, – с сожалением сказала Кристина, останавливаясь напротив белых дверей аптеки.
– А если заблужусь?
– Мир не без добрых людей...
– Понял. Ну а имя ваше хотя бы можно узнать?
– Конечно. Меня зовут Кристина, но кокетка из меня никудышная, если вам будет нужна именно моя помощь, можете мне позвонить.
Кристина
Скальдин стоял и смотрел вслед уходящей женщине, за спиной была освещенная дверь аптеки, которая была ему уже не нужна: от ноющей головной боли и следа не осталось.
Игорь Алексеевич вернулся в гостиницу, услужливый администратор предложил ему поужинать в небольшом кафе на первом этаже, но есть почему-то не хотелось, Скальдин почувствовал, что замерз и устал.
Несмотря на усталость, ночью он долго не мог уснуть и то, что его тревожило, не имело ничего общего с предстоящей работой.
Какие-то смутные видения не давали ему покоя. То сквозь сон чудилось, будто расступаются стены комнаты и со всех сторон начинает наползать сизый тяжелый туман, сквозь оборванные дыры которого то и дело проглядывают неживые образы странных призраков в черно-белых причудливо раскрашенных масках. Черные глаза масок смотрели на Скальдина и смущали своим неприкрытым любопытством.
То вдруг исчезал туман и в глаза ударял яркий белый широкий луч то ли фонаря, то ли далекого прожектора, и в белом круглом пятне света вырисовывались темные силуэты восточных танцовщиц, извивающихся в страстном танце без музыки...
А потом, когда сон окончательно завладел разумом писателя, все непонятные картины растворились, и он увидел длинную-длинную городскую улицу с разноцветными мозаиками многочисленных витрин, и только эти витрины освещали булыжники узкого тротуара и одинокую стройную фигурку, спешащую прочь под мелким моросящим дождем. Скальдин пошел за этой фигуркой, и идти было трудно, словно он двигался сквозь густую патоку невидимой реки, и патока стесняла движения, замедляла шаг, подошвы ботинок прилипали к булыжникам, но он упорно шел вперед и в самом конце улицы, под раскидистыми каштанами, роняющими тяжелые теплые капли на камни, догнал-таки ее. Он протянул к ней руку и, услышав шаги за спиной, обернулся…
Легкая и невесомая, таинственная красавица улыбалась ему, а он растерянно отступил и молча смотрел на неё, не зная, что ему сделать сейчас.
Красавица поманила его рукой, и он послушно, без лишних слов последовал за ней, а сердце гулко застучало в груди, и кровь прилила к вискам, зашумев в ушах. Они вдвоем завернули за угол, и неожиданно все дома и сам город пропали из виду, а перед взором изумленного Скальдина раскинулось бескрайнее озеро – тихое, ровное, окруженное безмолвными острыми скалами. Он замер у кромки воды и осторожно тронул носком ботинка поверхность озера. Вода не разбежалась крохотными волнами, как ожидалось, и Скальдин понял, что вода, собственно, не вода, а замерзшее стекло, зеркало.
Он шагнул на зеркальную поверхность. Красавица исчезла из виду, осталось только ощущение её тайного присутствия и тонкий душистый аромат
Он оглянулся несколько раз, пока шел по застывшему озеру. На середине он остановился и запрокинул голову. Высокое голубое небо раскинулось над ним и по нему плыли неуловимо-прозрачные облачка, гонимые невидимым ветром. Он опустил взгляд и под ногами увидел в зеркале свое отражение и отражение неба. Однако это было не то небо…
Там, в отражении, по хмурому небосводу тяжело двигались свинцовые тучи, и между ними скромно пробивался время от времени золотистый лучик солнца, ищущего лазейку в нагромождении темно-серых облаков. Облака двигались величаво, им было просто некуда спешить, и терпеливое солнце старательно согревало их, разрывало, разгоняло. И потом в какой-то неуловимый миг его сияние щедро брызнуло сквозь прорехи серости и за единую секунду превратило озеро в огромную тарелку, полную до краев нестерпимо ярким светом.
Скальдин присел, вглядываясь в отражения, и почудилось ему, будто сквозь этот блеск видит он с высоты птичьего полета странный город, не похожий ни на один виданный им, как будто город этот с высокими белыми шпилями башен и белыми же крепостными стенами построен на самом дне котлована, теперь заполненного замерзшей навечно водой. А он, Скальдин, стоит на толстой корке зеркального стекла и смотрит, как город внизу просыпается, как встает над ним солнце и как начинают шевелиться зеленые кудрявые рощи вокруг города, разбуженные утренним ветром.
…Позади раздался острожный звук шагов, он стремительно обернулся, но в глазах почему-то потемнело, и только послышался ему напоследок в шорохе разбуженного сознания тихий вопрос, поразивший его и одновременно смутивший:
– А ты веришь, что такое возможно?…
Ответить он не успел. Где-то в гостинице что-то слишком громко стукнуло, и Скальдин проснулся, образы сна растаяли, но остались ощущения, осталось чувство чего-то несбывшегося.
Если бы у Игоря Алексеевича Скальдина, серьезного писателя, человека с внушительным жизненным опытом, кто-нибудь решился спросить, верит ли он в судьбу, то скорее всего он не получил бы вразумительного ответа. Скальдин предпочитал об этом не думать, ему нравилось считать, что в своей жизни он единственный и полновластный хозяин. Это герои его романов попадали в ловушки, расставленные судьбой и его авторским воображением, и поэтому они ошибались, любили, страдали в то время, как их создатель жил спокойной, вполне предсказуемой жизнью, далекой от потрясений, с которыми приходится так часто сталкиваться фаталистам и авантюристам.
Через два дня автор исторических романов с полным портфелем драгоценных копий уже ехал в московском поезде.
Его визит в провинциальный музей оказался настолько удачным, что превзошел все его ожидания. Скальдин был полон замыслов и надежд.
Женщине, с которой он познакомился весенним дождливым вечером на пустынной улице незнакомого города, он так и не позвонил, хотя номер ее телефона аккуратно переписал с помятого блокнотного листочка в свою записную книжку. Если говорить честно, то Скальдину хотелось позвонить, хотелось услышать голос Кристины: он не только запомнил ее имя, вообще, мысли об этом небольшом приключении слишком часто посещали его. Но возможность продолжения этого странного знакомства уж очень опасно волновала, и он не позвонил.