Тайна
Шрифт:
— Никаких фотографий помещать не будут, -сказала медсестра, -неподходящий вид. Ее даже родная мать не узнает.
Фил вздохнула с сожалением, поблагодарила медсестру и пошла прочь. Глупо лезть не в свое дело — ведь она даже не знает этой девушки. И все-таки Фия надеялась, что девушка выживет. Напрочь забыв о сандвиче с фокачьей, она медленно пробивалась через поток машин к Университетскому медицинскому центру.
Потом Фил принимала своих пациентов и только один раз поймала себя на том, что отвлеклась. Она почувствовала облегчение,
— Ничего удивительного, что ты пребываешь в прострации, — выговорила она сама себе, потому что чувствовала себя виноватой в том, что не работала с полной отдачей. Она вырулила на Сэнсам, снова свернула на Имбаркадеро и поставила машину на свободное местечко прямо перед Иль Форнао.
Как обычно, ресторан был набит битком.
— Я могу посадить вас в баре, доктор, -сказала хозяйка. Фил часто заглядывала сюда после работы, когда чувствовала себя слишком усталой, чтобы думать, из чего приготовить ужин, и все здесь хорошо ее знали.-Тут есть тихий уголок, где вас никто не побеспокоит.
Хозяйка провела ее к свободной табуретке в глубине бара и вручила меню. Фил заказал стаканчик красного вина. На стойке лежал экземпляр «Хроники». Первую страницу газеты занимала фотография-спасательные службы на дне Митчелского оврага. «В овраге найден труп неизвестной женщины»-гласил заголовок. Она с удивлением прочитала его, но потом вспомнила: сначала все думали, что девушка мертва. Может быть, завтра, если более важная информация не вытеснит эти новости, газета восстановит ее среди живых. И если к тому времени она не будет мертва.
Фил накручивала на вилку спагетти, думая о возвращении домой, в пустую квартиру, и вдруг вспомнила, что сегодня ей исполнилось тридцать семь лет!
Повинуясь внезапному порыву, она заказала бокал шампанского, а потом тут же пожалела об этом. День рождения, который, празднуют в одиночестве, -это не настоящий день рождения.
Она пробежала глазами газету, остановившись на завлекательной статье о путешествии в Париж. Париж. Само это слово звучало как обещание: весна, цветущие каштаны, столики кафе под сенью деревьев, прогулки по Сене. Красивый мужчина в твоей постели, горячий, крепкий кофе для двоих на следующее утро… Облако грез в дождливый вечер Сан-Франциско.
Она снова тоскливо вздохнула. Вспомнила, между прочим, что в этом году в Париже должна проходить конференция психиатров. Может быть, она найдет время поехать туда. Почувствовав себя лучше. Фил попросила счет, припудрила нос и добавила мазок красной «Паломы» на губы.
Когда она встала, чтобы уйти, женщина сидящая рядом, повернулась и улыбнулась ей. Ее огненные волосы были рассыпаны по плечам, и Фил подумала, почувствовав внезапную острую печаль, о девушке, находящейся между жизнью и смертью в реанимации Центральной больницы Сан-Франциско.
Она позвонила в больницу из машины. Нейрохирургическая
Фил медленно ехала домой, а по щекам ее текли слезы. Она вспоминала то, о чем не хотела вспоминать, то, от чего, как хороший психиатр, пыталась освободиться: страх, и чувство вины, и безутешное горе… Теперь, из-за полумертвой рыжеволосой девушки, лежащей в больнице, все это нахлынуло на нее снова.
— Дура, -сказала она себе строго.-Ты просто невыносимая дура, Фил Форстер.
Глава 3
Девушка летела по темному туннелю, все быстрее и быстрее, к яркому пятнышку света. Ей был необходим этот свет, очень необходим, хотя то, с какой скоростью ее несло к этому свету, не имело никакого значения-расстояние не уменьшалось. Но она знала, что должна достичь этого источника света: она принадлежит ему. «Быстрее, -сказала она себе, -быстрее, лети к нему…»-потом она начала падать. О Боже, она падала, скользила вниз, раскинув руки. Ветер свистел в ушах, она падала в пропасть, из которой — она знала-не будет возврата.
— Нет, -закричала она, -нет, нет, нет…
— Все нормально, золотце, все хорошо. Только не беспокойся.
Она попыталась открыть глаза, но на веках, казалось, лежала какая-то тяжесть. Лететь по туннелю навстречу яркому свету было бессмысленно. Она умерла.
— Я не хочу быть мертвой, -закричала она в ужасе, -я не хочу…
— Да ты не мертвая, малышка, -мягко сказала медсестра, -ты просто в больнице. С тобой произошел несчастный случай, но ты скоро поправишься. Не беспокойся ни о чем.
Девушка не поверила ей. Она знала-пропасть ждет ее.
— Тогда почему я не могу открыть глаза?-хрипло прошептала она.
— Ты откроешь глаза, солнышко, обязательно откроешь. Только потерпи немного. Лежи спокойно, отдыхай. Сейчас придет доктор.
Она тихо лежала, вбирая в себя окружающие ее звуки: тихое гудение аппаратуры и электронные сигналы, шорох накрахмаленного хлопка и мягкий стук резиновых подошв по комнате. Она могла также осязать: пахло больницей-дезинфекцией и мылом. И еще чем-то сладким-нежный цветочный запах, до боли знакомый. Такой тонкий, такой приятный, такой… родной. Но она никак не могла вспомнить, чем же это пахнет.
Она разочарованно повернула голову на подушке и задохнулась от боли, которая, словно горячий нож, пронзила основание черепа и отдалась где-то в голове.
— Лежи спокойно, солнышко, -медсестра уложила ее обратно на подушки.-Вот уже и доктор идет, — добавила она с облегчением.
Раздался звук быстрых шагов, потом холодная рука коснулась ее. И мягкие пальцы стали измерять пульс.
— Ну, юная леди, мы очень рады, что вы к нам вернулись.-У доктора был решительный, подчеркнуто жизнерадостный, ободряющий голос.