Тайна

Сандему Маргит

— Да, она хорошая девушка, — согласился Ульвхедин.

Ульф не стал рассказывать о новой — мягкой и женственной — Элизабет. Он сказал лишь:

— Она стала своего рода гибридом. Обыкновенная девушка с хорошимисторонами «меченых».

— Это верно. Я рад, что вы назвали ее в честь моей Элизы.

Внук глубоко затянулся и встал.

— Во всяком случае, мы все так счастливы, что маленькой Шире удалось справиться с кошмаром, столь долго мучившим наш род. На душе спокойно, когда знаешь, что ни один новый

несчастный уродец не родился. И не родится в следующем поколении.

Ульвхедин выглянул из окна.

— Зубы дракона, — медленно произнес он.

— Что Вы этим хотите сказать, дедушка?

Ульвхедин повернул свою безобразную, но любимую голову к нему.

— Дан, который так много знал, отец Даниэля, знаешь ли, рассказывал мне о герое греческого предания, который убил дракона и посеял его зубы…

— О да! И на этом месте выросли вооруженные воины?

— Совершенно верно! Так же обстоит дело и с проклятьем Людей Льда. Если от него избавиться, может появиться новый уродец.

— То есть, Вы хотите сказать, что подвиг Ширы недостаточен?

Старик не ответил.

— Но Элизабет тогда ведь…

— Элизабет ничто не мешает.

Ульф нахмурил брови.

— У Эрьяна есть сын, молодой Арв, которым в Сконе ужасно гордятся. Необычайно привлекательный парень с голубыми глазами. У Даниэля двое детей, сын Сельве и дочь Ингела. Мы же видели их обоих! Кареглазые и шумные, веселые, без следа рокового проклятья.

— Это так. Ничто не стоит на пути у этих четверых. Однако, Ульф… Однако зубы дракона уже высеяны!

Ульф долго изучающе смотрел на дедушку. Он медленно выпустил табачный дым из носу и вышел из комнаты.

Он беспокоился за Ульвхедина. Старику было бы гораздо лучше и свободнее в Гростенсхольме у Ингрид, но Тура об этом даже слышать не хотела. Она считала своим долгом ухаживать за дедом своего мужа, а если его отправить туда, все будет выглядеть так, как будто она не заботится о нем, и что тогда скажут соседи?

Таким образом, Тура невольно тиранила старика, держалась позиции «мне лучше знать», но при этом горько жалела, что ей приходится нести этот крест — ухаживать за стариком.

Поэтому было неудивительно, что полный жизни Ульвхедин старался никому не мешать и находился в своей комнате.

Вемунд Тарк приехал, когда начало смеркаться, в той же мокрой одежде, в которой работал на речке.

Он вежливо поприветствовал женщин. Тура, похоже, не обрадовалась. Семья Тарков, бесспорно, была восхитительной, но этот шалопай Вемунд вряд ли мог быть причислен к той же категории.

Элизабет рассматривала его со скрытым восхищением. Он был мужчиной ее мечты: воспитанный, утонченный — и одновременно с аурой человека, близкого к дикой природе.

Они пытались понять, по какому делу он пришел. И быстро и без обиняков получили ответ на этот незаданный вопрос.

— Госпожа Паладин… Ульф. Я вот уже в течение недели ищу женщину, которая могла бы помочь мне. Моя родственница нуждается в постоянном

уходе. Женщина, которая присматривала за ней до сих пор, скончалась, и я не знаю, как мне теперь быть. Госпожа Элизабет высказывала пожелания о более интересном деле, чем праздное времяпрепровождение здесь в усадьбе. Кроме того, она необыкновенно способный лекарь. А что касается второго вопроса…

Элизабет задержала дыхание. К чему, интересно, он клонит?

Вемунд Тарк продолжал.

— Ульф, ты сам говорил, что твоей дочери следует выйти замуж за младшего брата в семье, чтобы он не был привязан к дому или семейному делу, за того, который остался бы с ней в этих краях. Если ваша дочь согласится ухаживать за моей… родственницей, пока я не найду другую помощницу, то у нее будет время узнать своего нареченного. Узнать и, может быть, полюбить его. Мне кажется, что госпожа Элизабет сильна и самостоятельна. Она прекрасно справится с любой неожиданностью. — Он вздохнул и сказал: — Госпожа Паладин, мой друг Ульф… Я прошу руки вашей дочери — от имени моего младшего брата.

2

После ошеломляющего предложения Вемунда Тарка в комнате воцарилась гробовая тишина. Тишину нарушали звуки, доносившиеся со двора; кокетливые и не слишком пристойные ответы девушек-батрачек батракам, раздававшиеся из хлева и конюшни, мычание теленка из сарая, скрип колес проезжавшей по дороге телеги.

Элизабет знала, что ей не положено в таких случаях протестовать. С одной стороны, это было бы оскорбительно для сделавшего предложение, а с другой, вопрос о замужестве дочери всегда решали родители. Женихи к ней раньше сватались, было дело, но мать их выставила как недостаточно серьезных.

— Это мне надо обдумать, — выдавил, наконец, глухо Ульф.

Госпожа Тура не находила себе места всю вторую половину дня, потому что они не успевали к первому вечеру благородного общества в Кристиании, но не хотела и слышать о том, чтобы перенести поездку на следующее утро, как предлагал муж. Теперь же она вообще забыла о Кристиании.

Она повернулась к дочери, ее глаза блестели.

— Элизабет! — прошептала она. — Подумай! Войти в семью Тарков! Одну из богатейших, знатнейших!

Элизабет не могла больше молчать. Она повернулась к Вемунду и сказала очень ясно и холодно:

— А что думает об этом ваш брат?

— Лиллебрур? Я думаю, что ему бы очень понравилось это решение. Именно такая женщина ему нужна, и он может стать вам хорошей опорой в будущем. Особенно в экономическом смысле. Я понимаю так, что вам, хуторянам, сейчас трудно справляться с выплатой больших налогов. И он к тому же узнает, как выглядит его будущая супруга.

— Спасибо, — сказала Элизабет подчеркнуто сухо. — Вы говорите, что у меня будет время изучить его и даже влюбиться в него. Это весьма великодушно с вашей стороны. Тогда и у него будет время для того, чтобы изучить меня в разных обстоятельствах, не правда ли? Потому что с его мнением тоже нужно немного считаться?