Тайна
Шрифт:
— Но как же Вы справляетесь вообще без прислуги?
— Да она мне не нужна! У меня ведь есть малыши!
Элизабет содрогнулась. Она, конечно, кое-что слышала о том, что происходит в Гростенсхольме по ночам, и когда она сама только что проходила через зал, то почувствовала, как какие-то странные тени, наталкиваясь друг на друга, рванулись прочь и скрылись. Но она не придала этому значения, приняв случившееся за игру воображения.
— Элизабет, я прожила по-настоящему счастливую супружескую жизнь, — сказала Ингрид. — Но я должна была постоянно владеть собой,
— То есть, Вы опять смогли использовать свои волшебные чары? Вы ведь обладаете ими, не так ли?
— Несомненно! А чтобы не пугать наиболее суеверных слуг, я их уволила — естественно, с отменными рекомендациями — и оставила лишь трех из них, на которых могла положиться.
— Так что они вам помогают? Эти существа по ночам? Малыши?.. А мне отнюдь не показалось, что все эти тени были такими уж маленькими.
— Т-ш-ш, — улыбнувшись, Ингрид поднесла палец к губам. — Так нельзя говорить!
— Мать считает, что это Вы заколдовали наших коров.
Лицо старухи стало печальным.
— Я никогда не позволяла чувству мести распространяться на невинных животных! И я не злюсь на твою мать, Элизабет. Просто она не может меня понять.
— Ох, как хорошо здесь было бы дедушке! Он ведь подавляет свои таланты.
— Да, представь себе, как здорово нам бы здесь было вместе, — воскликнула Ингрид. — Мы бы здесь такого навытворяли! Элизабет, завтра я опять поговорю об этом с твоими отцом и матерью. Я скажу им, что боюсь одиночества, и попрошу их, чтобы Ульвхедин составил мне компанию.
Она погрузилась в сентиментальные воспоминания.
— Старый Ульвхедин! Ах, как же много веселых минут мы провели вместе в детстве!
— Я постараюсь уговорить мать, — пообещала Элизабет. — Расскажу ей, как Вы беспокойно мечетесь тут в одиночестве.
Эта мысль очень понравилась Ингрид.
— Попробуй, Элизабет, пожалуйста! — взмолилась она. — Скажи, что я обещаю рассказать всем жителям волости, что это я заставила их привезти сюда Ульвхедина! Только чтобы не навредить репутации твоей матери.
— Ой, как же обрадуется дедушка, — не выдержала Элизабет, подпрыгнув от радости. — И отец тоже, потому что он видит, как страдает дедушка. Жаль, что мне придется скоро уезжать. Было бы забавно понаблюдать, что вы здесь начнете вместе вытворять.
В голосе Ингрид появились серьезные нотки.
— Мне тоже очень жаль, Элизабет, что ты уезжаешь. Ты была свежим дуновением ветра в семье. И я радовалась тому, что Сельве и Ингела берут тебя в свою компанию, когда кто-то из них переедет сюда навсегда, чтобы взять на себя руководство хозяйством в Гростенсхольме или Линде-аллее.
«Неужели они хотят этого на самом деле, — удивилась про себя Элизабет. — А не выдается ли при этом желаемое за действительное?»
— Ну сейчас мне понятно, — несколько желчно сказала она. —
— Есть такие, которым это имя дали при крещении, и оно не такое уж необычное. Прекрасно то, что ты вернешься обратно. Но что-то есть такое в твоем описании этого Вемунда Тарка и его семьи, что вызывает у меня неприятное чувство. Пожалуй, сейчас я тебе погадаю. Заглянем немного в будущее.
— Да! — вскрикнула переполняемая нетерпением Элизабет. — По руке? Или по кофейной гуще, или по картам?
— Фу, таких фокусов не требуется.
— У вас есть хрустальный шарик?
— Зачем он мне нужен? Но мне сейчас здорово пригодилась бы какая-нибудь вещица, принадлежавшая Вемунду Тарку. Тогда бы я смогла все видеть четче.
Элизабет задумалась.
— У меня ничего нет.
— Ладно, тогда протяни руку!
Ингрид взяла ладонь девушки в свои ладони — но не для того, чтобы прочесть ее линии, а только для достижения физического и духовного контакта. Едва прикоснувшись к руке, она вздрогнула.
— Нет, это плохо, — пробормотала она. — Ты действительно уезжаешь, Элизабет?
— Взрослые говорят об этом, как о свершившемся факте. И мне, конечно, любопытно, кто этот Лиллебрур. А что видишь ты?
— Вижу? Я чувствую. Сопротивление при этой мысли. Здесь что-то не то. Что-то зловещее.
— Неужели!
— Ты не должна позволить, чтобы тобою воспользовались. Здесь чувствуется какая-то сила…
— Постойте, у меня кое-что есть! Вемунд Тарк отдал мне свой носовой платок, чтобы я вытерла руки после того, как перевязала молодого Эдвина. Я довольно сильно запачкала платок кровью, и он не взял его. Подождите, я его сейчас найду!
Она засунула руку в карман юбки.
— Ах, я же сменила юбку, когда вернулась домой. Увы! Или… подождите, я положила его в сумочку!
Она сбегала за сумочкой в другой конец комнаты.
— Есть! Я нашла носовой платок. Извините, но он немного испачкан!
— Ничего, сойдет, — сказала Ингрид. Она потрогала его, подержала в руке.
— Задача несколько осложняется, — пробормотала она. — Из-за крови Эдвина на платке. Я чувствую много приключений этого бездельника с женщинами, вижу непостоянство в его будущей жизни — он будет батраком, вечно меняющим своих хозяев. Но мне кажется, что на склоне лет он угомонится. Между прочим, он зачат в грехе. Только ни в коем случае не говори об этом Нильсу! Ладно, довольно с Эдвином. Теперь я опускаюсь глубже…
Ингрид закрыла глаза.
— Да, это должен быть Вемунд Тарк! Вот та сила, о которой я говорила. Он хорош собой?
— О да! Именно в моем вкусе, и, вероятно, в Вашем тоже.
Ингрид кивнула головой.
— Но не позволяй ему использовать себя в своих целях. Я никак не могу ухватить, что он за личность… Он — одинокий волк. В душе у него затаилось безграничное отчаяние. Но почему? Я чувствую недовольство, но не такое сильное здесь. Мне это непонятно. Позволь мне еще раз подержать твою руку?