Тайна
Шрифт:
— Что Вы сделаете со старыми платьями? — нагнув голову набок и неодобрительно разглядывал мой траурный тафтовый наряд, спросила Кларисса.
Я улыбнулась. В сравнении с яркими нарядами, разложенными на моей кровати, черная тафта действительно выглядела не лучшим образом.
— Одно оставлю, остальные уберу в чемодан. В шкафу все не поместятся, — ответила я.
Она предложила помочь мне, но я посоветовала ей надеть одно из ее новых платьев и пойти погулять. Она радостно побежала выбирать, что лучше надеть: темно-зеленое или темно-синее платье, которые Мэри отнесла
Сняв с плечиков свои траурные одеяния, я повесила на их место новые наряды и, подвинув к шкафу стул, забралась на него, чтобы достать чемодан. Он легко соскользнул вниз и со стуком упал на пол. Я спустилась со стула и вдруг обратила внимание на крышку чемодана. По всей ее поверхности шел глубокий разрез, вернее, несколько разрезов, словно кто-то исполосовал его ножом в четырех местах.
Разрезы шли друг за другом в одном направлении, два средних были несколько длиннее наружных.
Кто мог это сделать?
И зачем?
Кто-то сделал это нарочно, чтобы досадить мне, но было непонятно, кому я причинила зло, чтобы так мстить.
В Холле у меня не было врагов, так мне, по крайней мере, казалось. Вряд ли это была попытка Его Светлости задержать меня в доме подобным образом, он сам предложил мне свободу выбора. Он скорее боялся, что я останусь вопреки своему желанию, чем уеду из протеста против его обращения со мной.
Осторожно я потянула кусочек надреза. Чемодан был приведен в полную негодность. Конечно, платья можно было положить, но лишь при условии, что их не понадобится перевозить.
Не могла ли миссис Пендавс испортить его, чтобы отрезать мне пути к отступлению? Я отогнала эту мысль. Представить такую добропорядочную женщину с ножом в руках, кромсающую мою вещь, было абсурдно. Даже ради Клариссы она бы на это не пошла.
Кто же тогда?
— Мэри?
Никогда. Сама она этого бы не сделала. Разве что по приказу. Но кто мог отдать такой приказ?
Я терялась в догадках. Можно было заподозрить Уилкинса, но он никогда не поднимался наверх, хотя его я могла представить за этим некрасивым занятием. Я знала, что меня он недолюбливает. Но зачем тогда мешать моему отъезду? Просто из зловредности? Трудно было поверить. Он мог сильно повредить себе, если бы хозяин узнал о том, что он сделал. А Уилкинс дорожил местом, здесь он получал намного больше, чем мог заработать в другом месте. Нет, это не мог сделать Уилкинс, как мне ни хотелось обвинить именно его.
Кто же? Оставалась Кларисса. Она, конечно, могла войти в мою комнату. Но реально ли было предположить, что ее желание удержать меня в Холле было настолько сильно, что она осмелилась на преступление?
Я не допускала этой мысли.
Должен был быть другой ответ.
Я попробовала припомнить, когда в последний раз я видела чемодан невредимым. Это было в день приезда, когда я оставила его в канаве у дороги. Постаралась припомнить, не было ли место завалено камнями, об острые края которых крышка могла распороться при падении. Нет, камней не было, только грязь и болотная трава. Может, Дейви порвал крышку, когда вез чемодан в телеге? Или на чердаке он попал
Я прошла по коридору, ища Мэри, надеясь получить ответ. Она была на галерее, мыла окна, раскрасневшись от работы.
— Что случилось, мисс? — спросила она, поняв по моему лицу, что что-то не так.
— Ничего особенного. Просто я обнаружила, что мой чемодан весь порезан, и я хотела узнать, как это случилось.
— Да, я видела большие разрезы. Они уже были, когда я вынимала Ваши вещи. Думала, что носильщик неосторожно повредил крышку.
Я покачала головой.
— Может быть, Дейви знает? Это ведь он забирал мои вещи с дороги, где я их оставила вечером?
— Да, мисс. Он сейчас, наверное, в кухне. Если Вы спуститесь, то застанете его там.
Дейви восседал в кухне на табуретке, начищая ботинки Его Светлости. Это был тот самый молодой человек, которого я видела в саду. Наш короткий разговор мало что прояснил. Он заявил, что когда поднимал чемодан, он уже был разрезан, и он, как и Мэри, решил, что это случилось в поезде.
— Это не могли быть камни, мисс. Изрезана была верхняя крышка, а не нижняя.
Загадка казалась неразрешимой. Но, по крайней мере, хорошо, что некого было винить. Может, какой-нибудь зверь, тот, который убивал овец, или даже собаки, хотя Его Светлость уверял, что Кастор и Поллукс не выходят за ворота.
Дальнейшее расследование пришлось отложить. Кларисса увидела меня, когда я поднималась по лестнице, подбежала в новом платье и покрутилась в ожидании одобрения. Получив его, она настояла, чтобы мы тут же отправились на прогулку.
— Вот, смотрите, я принесла Матильду, — она покачала куклой перед моим носом. — Она никогда не гуляла по болотам и просто ни за что не согласится остаться дома.
— Неудивительно. Она уже одну веселую прогулку пропустила на этой неделе. Мы, конечно же, не сможем лишить ее еще одной.
Погода уже несколько дней стояла ясная и теплая, можно было не бояться тумана или дождя. Главное — сосредоточить внимание на том, чтобы не сходить с протоптанных тропинок. Одни были пошире — вероятно, проложены людьми или овцами, другие — совсем узкие — оставлены кроликами. Если держаться тропинок, то опасность попасть в трясину оставалась небольшой. Я старалась не терять Холла из виду, это было не трудно, так как башня была видна на километры.
— Ну как, нравится Матильде на болотах? — спросила я Клариссу, когда мы пробирались сквозь густые заросли высокой травы.
Она счастливо закивала.
— Но она говорит, что ей хотелось бы собрать красных цветов, чтобы приколоть в волосы.
— Васильков или лихнисов? У лихнисов более пурпурный оттенок.
— Все равно, только не репейник. Она не любит репейник.
— Очень мудро с ее стороны.
Я посмотрела на куклу и встретила, как и ожидала, всепонимающий взгляд ее синих глаз. Мне тоже захотелось, чтобы она поверяла мне сокровенные желания.
— У меня тоже когда-то была кукла, — начала я рассказ, полагая, что Клариссе будет интересно услышать про Мег. — Хотя она была не такая красивая, как Матильда.