Тайная игра

Воскресенская Анастасия

– А еще-о-о! Еще, святой отец!

– Я не рукоположен, – в сотый раз терпеливо повторил инквизитор. На Лу это заявление в сотый раз не произвело никакого впечатления.

– А еще-о! Еще я Галке… То есть Эмери Райфеллу, дала одну карточку, и велела чтоб он в церковь прокрался и в библию падре Кресенте подложил!

– Какую карточку? – безнадежно спросил де Лерида.

– Даму пи-и-ик!

– С какой целью?

– У нас был клу-у-б! Чтоб по вечерам истории рассказывать! Я веду, а все по очереди говорят, что они делают… ну, то есть не они,

а их герои… Так поиграть много кто хотит… хочет, и мы ввели испы… испытания. А Галка с Рыжим дружит, а Рыжий га-а-ад! Поэтому я ему дала задание посложнее, чтоб не мог исполнить.

– А он все-таки исполнил?

– Да! Я думала, ему слабо-о-о.

– Давайте вернемся к артефакту. Вы утверждаете, что он лежал на столе у… – тут инквизитор заглянул в бумаги, – у Рональда Далтона?

– Ну да… лежал, – протянула девочка, однако в ее голосе Лео расслышал некоторую неуверенность.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее. Итак, вы прятались в подсобке около физкультурного зала. Как долго?

– Пока у-урок шел.

– Дверь была закрыта?

– Да-а. А на столе лежало…

– Там есть артефактное или иное освещение?

– Ну… нет. Темно. Лампа в шкафу заперта.

– То есть видеть вы ничего не могли?

Лу пару раз моргнула.

– Он же светился, – сказала она, – камешки светились, и сам будто… ну, сиял.

– Значит, вы вошли в темную подсобку, закрыли за собой дверь и увидели на столе браслет. Он просто лежал на столе?

– Ну… да.

– «Ну» – это значит, не просто лежал?

– Ну… он бумажкой был прикрыт.

Лу забыла про рыдания и явно начала изворачиваться.

– Бумажкой. И что это была за бумажка?

– Я… не рассмотрела. Святой отец!..

– Опишите, пожалуйста, как выглядит подсобка.

– Ну… она такая маленькая, без окна, у дальней стены стол стоит, за которым Мор… господин Далтон сидел иногда. Тогда лампу из шкафа доставал, если надо было писать. Там такие шкафы с мячами и фл… флажками. И с кубками. Только кубков мало, потому что мы никогда ничего не выигрываем. А не выигрываем, потому что…

Тут я и умру под утро, и буду лежать за столом весь обледеневший.

– Сосредоточьтесь на предмете нашей беседы, пожалуйста. Где находился господин Далтон, пока вы были в подсобке?

– Так на уроке же. Я ведь говорила. Он был в спортзале, на уроке, а я не пошла, я… ну… приболела.

– Почему не обратились к медсестре?

Лу залилась краской.

– А она… она говорит, ничего такого… чтобы увиливать. Мол, все пашут, и ты паши…

Инквизитор помолчал, бросил взгляд на Лео. Тот подпирал голову рукой, устало привалившись к стене. На директорском столе стояла коробка с жалкой коллекцией Леммана, которая не представляла никакой угрозы и разочаровала дознавателя своим содержимым. Рядом – рисунок Лу с изображением браслета-артефакта.

– Господин Грис, вы тоже сосредоточьтесь, пожалуйста. Спать нужно ночью.

А сейчас что, по-твоему, чучело ты каталунское!

– Прошу прощения. – Лео встряхнулся и застучал

по клавишам.

– Почему вы не пошли на урок, Бьянка Луиза, я понял, – продолжал инквизитор, – но почему выбрали подсобку физкультурника?

– А в раздевалке оставаться нельзя: раздевалку запирают, и из нее выход прямо в зал. – Лу не поднимала глаз. – И в коридоре нельзя: сразу к директору потащат, если кто увидит. Вот я и пошла в подсобку. Перед концом урока вышла бы, никто бы не заметил. Из подсобки слышно, что в зале происходит.

– Понятно. Так вы вошли, и что?

– Там стол такой большой, старый. С такими тумбами. Я ведь уже показывала господину инспектору! Он на столе смотрел и ящики велел вскрыть, только там пусто.

Инквизитор задумчиво покрутил в пальцах самописку.

– Странно, – сказал он, – почему это господин Далтон оставил столь дорогой предмет в незапертом помещении лежащим прямо на столе.

– Так он был бумажкой прикрыт.

– Ах да, бумажкой. А как вы разглядели его под бумажкой?

– Так он светился.

– Странно, что господин Далтон прикрыл светящийся предмет бумажкой и оставил незапертую дверь. Вам не кажется, что здесь что-то не так? Предмет дорогой, драгоценный, вы сами сказали. И вдруг лежит посередине стола, прикрытый бумажкой.

Лу дернула плечом, упорно рассматривая пол.

– Кто угодно может войти и забрать браслет, – гнул свое инквизитор. – Тем более что не видно из зала. Просто взять его со стола, из-под бумажки, и положить в карман. Украсть. Никто бы не заметил. Господин Далтон бы ни за что не догадался, кто это сделал.

Ага. И умирать ему тогда совершенно не нужно было бы.

– Я не крала браслет, святой отец! – Лу вскочила со стула и кинулась к директорскому столу. – Господь свидетель, не крала! На Библии поклянусь, даже… даже в мыслях не было… святой отец, прими-ите и-и-испо-ве-е-едь!

Из глаз снова брызнули слезы, Лу повалилась бы на колени, но массивный стол мешал добраться до инквизитора.

– Не могу, Бьянка Луиза. – Терпению каталунца можно было позавидовать. Он налил из графина воды и протянул девушке стакан. – Я не рукоположен. Но я верю, что вы не крали браслет. Выпейте, пожалуйста, успокойтесь. Я вас ни в чем не обвиняю. Однако о чем-то вы умалчиваете, Бьянка. Пожалуйста, соберитесь и расскажите, как все происходило на самом деле. Дверь в подсобку была заперта?

Лу глотнула воды, стуча зубами о стакан, отдышалась. Утерлась рукавом.

– Сядьте, Бьянка. Не бойтесь ничего. Рассказывайте.

– Заперта. – Она села, не поднимая глаз. – Вообще, Мордач… господин Далтон ее не закрывает, а тут запер… но мне куда податься? Я это… открыла.

– У вас был ключ?

Она мотнула головой.

– Шпильки… одолжила у Цыпы. То есть у Анны Леоноры. Только она не знает, что я у нее одолжила… Фоули велел карманы выворачивать и отмычку отобрал, когда в карцер сунули. У меня проволочка такая была, подвал отпирать. Мы там на трубе грелись и в истории играли. А потом, ну…