Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции

Перкинс Джон

Я уже имел неплохое представление об этом регионе, подготовив доклады по таким странам, как Иран, Кувейт и Саудовская Аравия. Однако мои источники информации ограничивались материалами библиотек да беседами с выходцами с Ближнего Востока, которые работали на нашу фирму в Бостоне.

Сначала меня направили в Иран — это была короткая поездка с целью сбора материала для углубленного анализа иранского энергетического сектора. Чарли Иллингуэрт, руководитель проекта по Индонезии, под началом которого я работал, посоветовал заехать на несколько дней в Бейрут. В то время этот город еще сохранял репутацию туристического рая или, по выражению Чарли, чудного местечка, чтобы расслабиться, адаптироваться

к другому часовому поясу и получить общее представление о культуре Ближнего Востока. Чарли подсказал мне имя одного человека, сотрудника американского посольства, который мог бы ознакомить меня с достопримечательностями Бейрута.

После Второй мировой войны Ливан переживал золотую пору своего развития. Сельское хозяйство и мелкая промышленность процветали. Бейрут постепенно превращался в богатейший космополитической город, торговый и банковский центр Ближнего Востока. Из того, что я успел прочитать об этой стране, меня более всего заинтриговали постоянные сравнения Бейрута то со Швейцарией, то с Парижем.

Я едва мог представить, как поблизости от этого средиземноморского города, который, по моим представлениям, находится на краю пустыни, могли располагаться известнейшие горнолыжные курорты. Еще пуще распаляли мое любопытство бейрутские кабаре и картинные галереи, которые, как утверждалось в путеводителях, вполне могли поспорить с парижскими.

Много прочел я и о темной стороне Ливана, которая уходила корнями глубоко в историю, но с каждым днем все отчетливее проступала в его современной жизни. Главным источником проблем и внутренней напряженности Ливана всегда был его пестрый религиозный состав: прибрежные районы населяют представители христианской общины маронитов, на юге в горах проживают друзы, приверженцы мусульманской шиитской секты, а в плодородной долине Бекаа — ортодоксальные мусульмане-сунниты.

Большинство маронитов — выходцы из Сирии, что создает дополнительный узел напряженности в арабском мире. Однако, несмотря на всю эту специфику, Ливан, как я понял, представлял собой особый микрокосм, в котором слились многие черты и особенности Ближнего Востока.

Еще со времен Крестовых походов Европа стремилась утвердиться в Ливане, столетиями предпринимая попытки его колонизировать. В конце XVIII века Франция, провозгласив необходимость взять под защиту христианское население Ливана, ввела туда свои войска. Париж вызвался взять на себя столь характерную для империалистической державы роль мандатария и в течение XIX века несколько раз направлял в Ливан экспедиционные войска.

В 1926 году Франция преобразовала его в Ливанскую Республику, которой (равно как и Сирией) и управляла согласно мандату Лиги Наций. В 1940 году профранцузские правители Ливана объявили о лояльности так называемому правительству Виши, подконтрольному нацистам.

В 1941 году после оккупации Франции Германия получила от вишистов разрешение на транзит военной авиации и материально-технического обеспечения через территорию Сирии — все это предназначалось для борьбы с британскими военными силами в Ираке. Опасаясь, как бы Германия не вынудила правительство Виши дать ей полный контроль над Ливаном и Сирией, Британия направила в эти страны свои войска.

Вторая мировая война разожгла во многих странах националистические страсти, усилила стремление к национальной независимости. Так было и в Ливане — 1 января 1944 года здесь было объявлено о полной независимости. Между лидерами христиан и мусульман, Бишара аль-Хури и Риадас-Сольхом, был подписан так называемый Национальный пакт, заложивший принцип пропорционального распределения высших государственных постов между представителями разных конфессий.

Поскольку по данным переписи 1932 года христиане составляли 54 % населения, общине маронитов

было дано право выдвигать кандидата на пост президента Ливанской Республики. Премьер-министра, фигуру менее влиятельную, нежели президент, следовало избирать из общины суннитов, второй по численности конфессии, тогда как спикера высшего законодательного органа — из числа мусульман-шиитов.

Главнокомандующим вооруженными силами Ливана обязательно должен был быть маронит. Подобное распределение власти возмутило мусульман, считавших данные переписи, проведенной 12 лет назад, устаревшими, — они были уверены, что мусульманское население по численности давно превысило христианское. Мусульмане открыто заявляли, что Национальный пакт явно составлен в пользу христиан и Запада.

Кроме того, большие подозрения вызывал у арабов Израиль, от которого они ожидали всевозможных каверз. Ведь это была единственная искусственно созданная — мандатом ООН — страна, получившая то, что еврейский народ всегда называл «землей обетованной», как компенсацию за зверства, учиненные фашистами против евреев. Арабам, как, впрочем, американцам и европейцам, было сказано, что именно этим обусловлено создание государства Израиль. Ужасы массового истребления, которые выпали на долю еврейского народа во Второй мировой войне, в глазах многих делали неоспоримым его право на собственное государство. Никто не усомнился, что мир обязан как-то компенсировать эти страдания. Правда, миллионам палестинцев было сказано, что ради этого они должны пожертвовать своими землями. Эти люди в одночасье оказались изгнанниками и потоками хлынули в Ливан и другие ближневосточные страны.

Огромный приток палестинцев в Ливан сделал данные переписи 1932 года окончательно устаревшими — мусульманская община по численности намного превысила христианскую. Национальный пакт, как стало очевидно, был лишь орудием достижения политических целей Запада. Мусульманский мир лишний раз убедился, что за созданием израильского государства стояла и вторая, более низменная имперская цель — обеспечить странам-победительницам во Второй мировой войне вооруженный форпост на Ближнем Востоке, что в конечном итоге должно было дать им контроль над ближневосточной нефтью.

Ливан же, как подозревали мусульмане, изначально должен был служить поддержкой Израилю и его союзникам — для чего Национальный пакт и был составлен таким образом, чтобы обеспечить верховенство христианской общины. Все это выглядело как разрозненные фрагменты единого зловещего заговора.

Недовольство и гнев мусульманской общины Ливана выплеснулись в мятеж 1958 года. Американские политики тут же окрестили восставших «коммунистическими террористами». Вашингтон стал обвинять Москву в подстрекательстве мусульман к мятежу, хотя Сирия сыграла в этом куда более активную роль, нежели СССР. Президент Эйзенхауэр направил в Ливан американских морских пехотинцев. И хотя оккупация Ливана американскими войсками длилась лишь с мая по октябрь, это еще больше укрепило подозрения арабского мира в том, что Вашингтон намерен сохранить господствующее положение христиан в Ливане.

Кроме того, у мусульман Ближнего Востока надолго сохранилось крайне негативное впечатление от проявленной президентом США готовности применять методы военного вмешательства в дела государств региона.

Сильное негодование ливанцев вызывала и беспардонность, с какой действовал Вашингтон в соседнем Ираке. В конце 1950-х — начале 1960-х годов возглавлявший страну популярный иранский премьер-министр Абдель Керим Касем начал проявлять открытое неповиновение США и Великобритании. Он требовал, чтобы иностранные нефтяные компании делились с иранским народом прибылями от нефти, которую они выкачивали из недр страны, угрожая в противном случае национализировать их активы в Ираке.