Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции

Перкинс Джон

Как водится, за дело взялись экономические убийцы, а когда их попытки убедить Касема изменить свое мнение провалились, ЦРУ приняло решение ликвидировать его руками наемных убийц. В их числе был и молодой иракец, который в то время еще не окончил школу, — Саддам Хусейн. Убийцы открыли ураганный огонь по автомобилю Касема, но покушение провалилось. Хотя пули изрешетили всю машину, сам Касем отделался лишь легким ранением. Зато пострадал Саддам — с пулей в ноге он вынужден был скрыться в Сирии.

В 1963 году президент Кеннеди принял решение, которое имело далекоидущие последствия, — приказал ЦРУ объединить усилия с британской внешней разведкой MI-6 и совершить то, что не

удалось наемным убийцам. На этот раз миссия была выполнена: во время государственного переворота Касем был расстрелян в здании телевидения и радио Багдада. Тогда же по обвинению в симпатиях к коммунизму были схвачены и казнены пять тысяч иракцев. Через несколько лет Саддаму удалось вернуться в Ирак и занять пост руководителя службы национальной безопасности, а пост президента достался его родственнику [38] .

38

James S. Henry, The Blood Bankers: Tales from the Global Underground Economy (New York: Thunder’s Mouth Press, 2005), pp. 307–310; Jim Garrison, America As Empire: Global Leader or Rogue Power? (San Francisco: Berrett-Koehler, 2004), pp. 93–95.

В этот же период демографическая ситуация в Ливане кардинально менялась — мусульманское население страны увеличивалось более быстрыми темпами, чем христианское. В конце 1960-х годов мусульмане решительно потребовали пересмотра Национального пакта, чему активно сопротивлялись марониты, сохранявшие за собой командные посты в правительстве Ливана. В то же время усиливалась угроза военного вмешательства США с целью поддержки христианской общины, поскольку Америка возобновила призыв в армию и теперь могла держать военные контингенты в любой точке мира.

Поменялась и геополитическая ситуация в регионе. Территориальные завоевания Израиля в результате Шестидневной войны 1967 года всколыхнули ненависть к нему арабского мира. Все большей поддержкой в исламском мире пользовалась воинствующая Организация освобождения Палестины (ООП). Она все шире использовала лагеря беженцев в южном Ливане для организации нападений на Израиль.

Так что в 1973 году, к моменту моего приезда, Ливан стремительно утрачивал последнюю видимость былой стабильности. Но в ту пору я был исключительно наивен, как, впрочем, и большинство американцев, не знавших арабского языка и поэтому вынужденных довольствоваться общением только с теми или через тех, кто говорил по-английски, — а это были в основном ливанцы, получившие образование в США и Англии, которые связывали все свои надежды с нашим присутствием в стране.

Я мог сколько угодно читать о мрачных страницах истории Ливана, я мог осознавать, как глубоки корни взаимной вражды между арабами, христианами и иудеями, но продолжал глубоко верить, что капитализм способен творить чудеса. К тому же я только что получил повышение по службе. Я путешествовал по миру первым классом, останавливался в лучших отелях, обедал в роскошных ресторанах — часто в компании самых прекрасных женщин. Как и другие американские бизнесмены, высокооплачиваемые консультанты, государственные служащие и «эксперты» Всемирного банка и МВФ, я был абсолютно убежден, что мы создаем условия для великого прорыва Ближнего Востока к демократии и прогрессу.

Однако Ливан открыл мне глаза совсем на иную реальность.

32

Ливан. «Они абсолютно сумасшедшие»

Автомобиль, который

забрал меня в бейрутском аэропорту, плавно подкатил к входу в роскошный отель Phoenician Intercontinental. Мальчик-посыльный радостно поприветствовал меня и, схватив мою дорожную сумку, сопроводил в вестибюль. Зарегистрировавшись у стойки портье, я развернулся, чтобы отойти, и случайно врезался в какого-то господина.

Тут же отступив назад, я стал бормотать извинения, едва веря своим глазам, — передо мной стоял не кто иной, как Марлон Брандо. Он адресовал мне некое подобие улыбки, и такой узнаваемый, немного сиплый голос произнес: «Не беспокойтесь, все в порядке».

Мальчишка-посыльный ринулся ко мне и, схватив за руку, увлек в боковой коридор, подальше от стойки. Отойдя за угол, он быстро зашептал: «Сегодня вы действительно будете ночевать под одной крышей с Марлоном Брандо. У него ужасный характер. Ради бога, не просите у него автограф!»

И все же я не мог сдержать любопытства и, направляясь к лифту, то и дело оборачивался, чтобы поглазеть на великого актера. Сейчас он, правда, выглядел старше и куда более грузным, чем в последней картине, которую я видел. И все же это был именно он, Брандо, актер, игрой которого я восхищался в фильмах «Трамвай “Желание”» и «В порту».

Я, помнится, читал о его последней картине «Гори!», о которой Брандо отзывался как о своей лучшей работе. Свое столкновение — причем в буквальном смысле — с великим актером и признанным бунтарем Брандо я воспринял тогда как предзнаменование успеха своей первой поездки по Ближнему Востоку. Сам фильм, поистине новаторский, ломающий привычные каноны, рассказывал о том, как строилась империя. Я увидел гораздо его позже и усмотрел знаковое совпадение в том, что герой Брандо по сути был предшественником экономических убийц.

Следующим утром за мной заехал знакомый Иллингуэрта. Этот человек, которого Чарли рекомендовал мне взять своим гидом, назвался Смайли, хотя я так и не понял почему — по натуре это был довольно мрачный тип, на лице которого очень редко появлялось выражение, которое соответствовало его прозвищу [39] .

Как выяснилось, он работал не в посольстве, а в американском Агентстве международного развития (USAID), причем чуть ли не всю жизнь. Теперь он завершал свою карьеру и попросил перевести его в Ливан, где и хотел уйти в отставку (в этой стране он родился и вырос в семье миссионеров), но сейчас, похоже, сомневался в правильности своего решения.

39

Smiley (англ.) — тот, кто часто смеется. — Прим. пер.

«Страна бурлит, как паровой котел, — говорил Смайли, пока мы ехали вдоль живописного средиземноморского побережья. — Эти проклятые мусульмане совсем от рук отбились. Теперь им ни на грош нельзя верить. О чем бы мы с ними ни договаривались, они вечно нарушают свои обещания».

Я спросил Смайли, нельзя ли подъехать к одному из лагерей палестинских беженцев — я хотел своими глазами увидеть то, о чем так много слышал. Сначала он отказывался, но потом все же уступил моим просьбам. Мы подъехали к лагерю. Даже навидавшись в Индонезии самой горькой бедности, я оказался не готов к этому зрелищу крайней нищеты и упадка. Лагерь представлял собой скопище убогих лачуг, обнесенных заборами. «Как в таких нечеловеческих условиях обитатели этих поселений умудряются сохранять здравый рассудок?» — вслух высказал я свое недоумение.