Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды
Шрифт:
Я вспомнил Горгиу и его сыновей, их дружелюбие. Желая защитить их, я описал наши приключения в гостинице у Ахерона. В течение моего рассказа я заметил, что Атанасиус уже весь изошел на пот.
Паша тоже наблюдал за проводником, его ноздри подрагивали, словно он чуял страх. Когда я закончил, он усмехнулся.
— Я рад, что за вами хорошо присматривали, milord. Но я жесток только потому, что хочу предотвратить жестокость к себе.— Он посмотрел на Атанасиуса.— Видите ли, я в Янине не только для того, чтобы посоветоваться по поводу манускриптов. Я еще охочусь за беглецом.
— Я думаю, мой господин,— зашептал проводник, дергая меня за рукав,— думаю, что нам пора идти.
— Да, идите,— резко, почти грубо сказал паша Он снова сел и открыл свою книгу.— Мне много еще нужно прочесть. Уходите, уходите, пожалуйста.
Хобхауз и я поклонились с нарочитой церемонностью.
— Увидимся ли мы снова в Янине, ваше превосходительство? — спросил я.
Паша поднял голову.
— Нет. Я почти завершил то, зачем сюда приехал.— Он взглянул на Атанасиуса.— Сегодня вечером я уезжаю.— Он повернулся ко мне.— Возможно, milord, мы увидимся снова, но в другом месте.
— Например, ваше превосходительство? — спросил я.
Паша поднял свою книгу.
— Я очень долго разыскивал ее, чтобы прочесть. Ее нашли для меня монахи Метеоры и принесли сюда. В ней рассказывается о Лилит, первой жене Адама, развратной царице, которая обольщала мужчин на улицах, в полях и пила их кровь. Я знаю, что для вас это суеверие, просто вздор. Но для меня, а также для нашего греческого друга это нечто большее. Это завеса, которая одновременно скрывает и приоткрывает правду.
Воцарилась тишина. Вдалеке я услышал колокольный звон.
— Мне интересно знать,— сказал я,— сколько правды заключено в историях о кровопийцах, которые мы слышали?
— Вы слышали другие истории?
— Да. Мы остановились в деревне. Там нам рассказали о тварях, называемых вурдалаками.
— Где это было?
— Близ реки Ахерон.
— Вам, вероятно, известно, что я властитель Ахерона?
Я взглянул на Атанасиуса. Тот блестел, как кусок сала.
Я повернулся к Вахель-паше и покачал головой:
— Нет, я не знал об этом.
Паша пристально посмотрел на меня.
— Много историй рассказывается об Ахероне,— спокойно молвил он.— У древних греков умершие тоже пили кровь.
Он взглянул на книгу и прижал ее к груди. Казалось, он готов был что-то сказать мне, свирепая страсть внезапно озарила его лицо, но оно тут же померкло, уступив место мертвенной маске, и только нотки холодного презрения были слышны в голосе Вахель-паши, когда он заговорил:
— Вы не должны обращать внимание на россказни крестьян, milord. Вампир — это древнейший миф человечества. И чем же стал он, побывав в руках моих крестьян? Жалким идиотом, шатающимся пожирателем плоти. Чудовище, выдуманное чудовищами.— Он усмехнулся, сверкнув белизной зубов.— Вы не должны бояться вампира крестьян, milord.
Я вспомнил Горгиу и его сыновей, их дружелюбие. Желая защитить
Паша тоже наблюдал за проводником, его ноздри подрагивали, словно он чуял страх. Когда я закончил, он усмехнулся.
— Я рад, что за вами хорошо присматривали, milord. Но я жесток только потому, что хочу предотвратить жестокость к себе.— Он посмотрел на Атанасиуса.— Видите ли, я в Янине не только для того, чтобы посоветоваться по поводу манускриптов. Я еще охочусь за беглецом. Я воспитывал этого раба с младенчества, заботился о нем, любил его как родного. Не тревожьтесь, milord, я охочусь за рабом скорее в печали, нежели в бешенстве, и не причиню ему никакого вреда.— Он снова посмотрел на Атанасиуса.— Не причиню ровно никакого вреда.
— Я думаю, мой господин,— зашептал проводник, дергая меня за рукав,— думаю, что нам пора идти.
— Да, идите,— резко, почти грубо сказал паша. Он снова сел и открыл свою книгу.— Мне много еще нужно прочесть. Уходите, уходите, пожалуйста.
Хобхауз и я поклонились с нарочитой церемонностью.
— Увидимся ли мы снова в Янине, ваше превосходительство? — спросил я.
Паша поднял голову.
— Нет. Я почти завершил то, зачем сюда приехал.— Он взглянул на Атанасиуса.— Сегодня вечером я уезжаю.— Он повернулся ко мне.— Возможно, milord, мы увидимся снова, но в другом месте.
Он кивнул и вернулся к своей книге, а Хобхауз и я, почти подгоняемые нашим проводником, вышли наружу, под лучи послеполуденного солнца.
Мы свернули на узкую дорогу. Колокол все еще звонил, а из небольшой церкви, находящейся в конце нашего пути, доносились песнопения.
— Нет, мой господин,— запротестовал Атанасиус, увидев, что мы собираемся туда зайти.
— Почему нет? — удивился я.
— Нет, пожалуйста, пожалуйста,— запричитал он.
Я отстранил Атанасиуса, устав от постоянных проявлений его трусости, и последовал вслед за Хобхаузом в церковь.
Сквозь клубы ладана я смог разглядеть гроб. Покойник, лежавший в нем, был облачен в черные одежды священника, которые привлекали внимание не своей принадлежностью к сану, а тем, что оттеняли страшную бледность лица и рук. Сделав шаг вперед, я увидел поверх голов плакальщиков, что цветы в гробу были разложены вокруг шеи монаха.
— Когда он умер? — спросил я.
— Сегодня,— прошептал Атанасиус.
— Так это второй человек, умерший здесь на этой неделе?
Атанасиус кивнул. Он осмотрелся по сторонам и зашептал мне в ухо:
— Мой господин, монахи поговаривают, что это проделки дьявола.
Я с недоверием посмотрел на него.
— Атанасиус, а я думал, что дьяволы существуют только в среде турок и крестьян.
— Да, мой господин.— Атанасиус сглотнул.— Именно так, мой господин,— сказал он, указывая на мертвеца,— они говорят, что это сделал вурдалак. Посмотрите, как он бледен, бескровен. Я думаю, мой господин, что нам лучше уйти. Прошу вас! — Он умолял чуть ли не на коленях.— Пожалуйста, мой господин.— Он держал дверь открытой.— Пожалуйста.