Тайная капитуляция

Даллес Аллен

Чуть ранее десяти часов приехал Гусман с генералом Вольфом. Позже я узнал, что атмосфера в квартире Гусмана с каждым часом становилась все напряженнее. Исчерпав все политические вопросы, гости, за закуской и вином, втянулись в длительную дискуссию о музыке с миссис Гусман, которая прежде была певицей в Мюнхенской опере – Бруно Вальтер, Рихард Штраус, Rosenkavalier. Они вместе вспоминали различные арии и лейтмотивы и даже напевали их – в основном отличавшийся музыкальностью Дольман, Циммер, эстетичный капитан СС, и миссис Гусман. Как мне рассказывали позже, Вольф пытался казаться добродушным и раскрепощенным, но генералы СС не привыкли ждать, и в конце концов он начал барабанить пальцами

по столу, возможно в такт музыке, нетерпеливо ожидая телефонного звонка, сигнализирующего о моем возвращении после свидания с Парри.

Когда они ехали на квартиру, Гусман повторил вопрос, который задавал Вольфу уже неоднократно. «Послал ли вас Гиммлер или вы прибыли по собственной инициативе?» – «Гиммлер ничего не знает о моей поездке», – ответил Вольф.

Гаверниц открыл двери двум посетителям, а я оставался в библиотеке. Обмениваясь рукопожатиями с Вольфом, Гаверниц, чтобы снять напряжение, сказал ему, что у них есть общая знакомая, прекрасная графиня Мехтильде Подевильс. Гаверниц напомнил Вольфу о том, как графиня несколько лет назад приезжала к нему в Берлин и просила защитить Романо Гуардини, известного католического философа, которого гестапо грозило бросить в тюрьму. Гаверниц знал, что Вольф помог спасти Гуардини. Эти слова, похоже, помогли Вольфу расслабиться, и его лицо уже не выглядело таким напряженным.

Гаверниц провел его в библиотеку, следом прошел профессор Гусман. Мы расположились у камина. Было предложено виски. Вольф был красивым мужчиной и заботился о своей внешности – нордического типа, с седеющими светлыми волосами, хорошего сложения, он выглядел не старше своих лет, а было ему около 45. Он сел в довольно напряженной позе и вначале говорил очень мало. Беседа велась на немецком. Вольф не говорил по– английски. Мой немецкий был вполне сносным. Гусман попросил у меня разрешения вкратце рассказать, о чем они говорили с генералом Вольфом в течение пятичасовой поездки от швейцарско– итальянской границы до Цюриха. Я согласился, и Гусман, в своей профессиональной манере, пробежался по списку обсужденных тем, время от времени оборачиваясь к Вольфу, который кивал в знак согласия. Суть дела заключалась в следующем: Вольф признал, что война безнадежно проиграна Германией и что западных союзников нельзя разъединить. Он также заверил Гусмана, что о его действиях не знают Гитлер и Гиммлер. Гусман закончил и оставил нас. Его роль на данный момент была исполнена.

Тогда я попросил Вольфа изложить его позицию полно и откровенно.

Он начал с признания, что с первых дней нацизма и до прошлого года верил в Гитлера и был полностью ему привержен. Теперь он осознал, что война проиграна и продолжать ее – преступление против немецкого народа. Поэтому он, как добропорядочный немец, считает своим долгом сделать все, что в его силах, для окончания войны.

«Я контролирую силы СС в Италии, – сказал он, – и я желаю предоставить себя и всю мою организацию в распоряжение союзников для прекращения враждебных действий». Однако он сделал упор на том, что для окончания войны в Италии недостаточно, чтобы к этой цели стремились только формирования СС. Необходимо склонить на свою сторону командиров германских вооруженных сил.

Вольф сказал, что долгое время был в очень хороших отношениях с фельдмаршалом Кессельрингом, обсуждал с ним возможность выхода на союзников и выяснил, что тот не противится подобной идее, но еще не склонился к ней полностью.

Временами Вольф выступал политическим советником Кессельринга. Он чувствовал, что имеет сильное влияние на него, и был уверен, что сможет переманить его на свою сторону. Понимал он также, что полезным может оказаться посол Ран. Если бы мы могли гарантировать

Вольфу доступ к безопасной линии связи с высшим командованием союзников, он сделал бы все возможное, чтобы Кессельринг или его заместитель прибыли вместе с ними в Швейцарию для обсуждения условий капитуляции. Я заверил Вольфа, что мы находимся на прямом контакте со ставкой союзников. Вольф принял это к сведению, и было похоже, что ему стало намного легче от мысли, что канал связи теперь установлен.

В завершение он обещал мне позднее предоставить описание тех шагов, которые он предполагает сделать во избежание ненужного кровопролития и разрушения Северной Италии.

Ни во время этой встречи, ни позже Вольф не предлагал увязать его действия с какими-то обещаниями его собственной неподсудности. Он твердо сказал, что не считает себя военным преступником и желает придерживаться этой точки зрения. В течение часа мы продвинулись в своих переговорах настолько, насколько позволяла ситуация. Не зная позиции Кессельринга, мы не могли свободно планировать наши будущие действия. Вольф оставил нас, чтобы присоединиться к Дольману и остальным своим помощникам.

Поздно той же ночью я вернулся в Берн, чтобы уведомить Вашингтон и ставку союзников в Казерте об этой встрече. Гаверниц остался и имел на следующее утро детальную беседу с Вольфом и Дольманом. Во время этого разговора Гаверница заверили, что Кессельринг и Вольф вдвоем контролируют действия немцев и фашистов в Северной Италии. Вольф также пояснил, что его части держат подходы к перевалу Бреннера. Таким образом, его действия разрушали последние надежды нацистов укрыться в альпийском бастионе. Если он и Кессельринг предпримут совместные действия и к ним присоединится Ран, то Гитлер и Гиммлер будут бессильны принять эффективные контрмеры, сказал Вольф. Кроме того, такие действия могут существенно отразиться на других немецких армиях, так как многие немецкие генералы только и ждут, кто будет первым.

Затем Вольф изложил детали процедуры, которую он предполагал исполнить:

1. В уик-энд он повидается с Кессельрингом, чтобы получить от того четкие обязательства действовать совместно.

2. Вместе с Кессельрингом он набросает черновик декларации, которую, кроме них, должны будут подписать Ран и другие, особо отметив бесполезность борьбы, свою ответственность перед немецким народом за прекращение войны и призыв к военным командирам отмежеваться от Гитлера и Гиммлера. В заявлении будет также объявлено, что немцы прекратят военные действия в Северной Италии.

3. Будут подготовлены мероприятия, чтобы по радио и с помощью листовок оповестить население Северной Италии и Германии, а также немецкую армию и ее командиров.

4. Вольф верит, что Кессельринг, если удастся склонить его на свою сторону, тайно прибудет в Швейцарию в течение недели, чтобы встретиться с военными представителями и скоординировать технические военные вопросы капитуляции.

Чтобы подтвердить свою способность действовать, Вольф в дополнение к шагам, которые уже предпринял, освобождая Парри и Усмиани, заявил, что подготовил следующие незамедлительные меры:

1. Прервать активные военные действия против партизан, прибегая лишь к притворным мерам в ожидании выполнения данного плана.

2. Освободить и вывезти в Швейцарию несколько сотен евреев, интернированных в Больцано.

3. Принять на себя полную ответственность за безопасность и обхождение с 350 американскими и британскими пленными в Мантуе, из которых 150 находились в госпитале, а 200 – в лагере на южной окраине города. Вольф заявил, что это все американские и британские пленные, которые сейчас содержатся в Северной Италии, – остальные были переправлены в Германию.