Тайная комната антиквара
Шрифт:
В общем, после охов и ахов Веры и ее матери и неприятных бегающих глазок агента по поиску покупателей у меня впервые было ощущение, что я разговариваю с нормальным человеком.
— Я Татьяна Иванова, частный детектив, — представилась я. — Вера Самуиловна обещала позвонить вам…
— Да, она звонила. Проходите, пожалуйста. Покупателей сейчас немного, думаю, я смогу уделить вам с полчаса… Девочки, бронзу ближе к стене, а подсвечники ближе к краю. А то за скульптурами их не видно. Идемте в кабинет, — снова обратилась она ко мне.
Мы
В одном из углов комнаты располагались два небольших кресла и маленький столик, на котором имелись чайник и чашки. Там-то и устроились мы с моей новой собеседницей.
— Тяжело вам, наверное, одной со всем управляться? — начала я доверительную беседу.
— Да, работы прибавилось… Но, впрочем, не столько по магазину, сколько по подготовке к оценке.
— К какой оценке?
— Ну, как же. Ведь теперь будут оформляться документы на наследство, необходимо провести ревизию всего, что имеется в магазине, и оценку стоимости каждого лота.
— Стоимости чего?
— Ну, то есть каждой вещи.
— Вещь — это лот?
— Да, обычно мы их так называем.
— Как на аукционе?
— Да, вроде того. Как на аукционе или на биржевых торгах.
— А бывает так, что вещи приобретаются на аукционах?
— Да, разумеется. Но не слишком часто. На аукционах дорого.
— А как чаще всего к вам попадают эти… лоты?
— Очень часто покупаем у частников, иногда в музеях. Впрочем, в музеях тоже достаточно редко, экземпляры, имеющие серьезную ценность, они не продают, а то, от чего они хотят избавиться, как правило, не интересует наших покупателей.
— А что обычно интересует ваших покупателей?
— О, всех по-разному. Как известно, на вкус и цвет товарищей нет. Кто-то ищет мебель, кто-то украшения, старинные люстры, или бра, или подсвечники, например. Все по-разному…
— Вот вы сейчас сказали, что будет проводиться оценка для оформления документов на наследство… Но ведь для того, чтобы официально оформить и это наследство, и эту оценку, на все вещи в магазине тоже должны иметься какие-то документы?
— Да, разумеется.
— И они есть?
— Конечно.
— А если вы приобретаете вещь у частного лица? Например, какую-то икону, которая досталась человеку в наследство от прабабушки и на которую у этого лица просто по определению не может быть никаких документов, как быть в этом случае?
— Ничего страшного, мы довольно часто приобретаем вещи именно таким образом. В подобных случаях мы оформляем квитанцию и фиксируем паспортные данные продавца. Если по приобретенной вещи проводится дополнительная экспертиза, то ее результаты тоже приобщаются к пакету документов.
— То есть почти так же, как в комиссионном магазине?
— В
Задавая все эти вопросы, я не ставила перед собой цели узнать что-то конкретное. Мне хотелось просто составить себе хотя бы приблизительное представление о том, как работает та система, частью которой был покойный антиквар. Но, расспрашивая про сопроводительные документы к предметам старины, я вдруг поймала себя на мысли, что совсем не обязательно эти предметы могут быть куплены у частников, вернее, у их законных владельцев. Иными словами, некоторые предметы могут быть крадеными.
Конечно, я не допускала мысли, что солидный антиквар, вооружившись отмычкой, по ночам «бомбит» окрестные дома, но в том, что среди прочего товара, который находил для него тот же Гиль, попадались и вещи, приобретенные незаконными способами, у меня не было ни малейших сомнений. Мне захотелось узнать, что думает по этому поводу уважаемая Юлия Степановна, и я попыталась навести ее на интересную для меня мысль.
— А если вещь попадает к вам совсем без документов? — осторожно спросила я.
— Как это? — сделала непонимающее лицо Рогозина.
— Ну, например, если происхождение ее неизвестно, — все пыталась я выразиться поделикатнее и избежать необходимости употребления слова «краденая».
Но Рогозина не желала понимать меня в принципе.
— Как это — происхождение неизвестно? — в недоумении спрашивала она. — Если вещь приобретается у частного лица, я уже говорила вам, мы выдаем квитанцию, если мы покупаем в музее или на аукционе, там тоже дают сопроводительные документы… Как же происхождение может быть неизвестно?
Было ясно, что намеками здесь ничего не добьешься, и если я хочу получить ответ на свой вопрос, мне придется действовать напролом и называть вещи своими именами. Но, с другой стороны, действуя слишком прямо, я дам повод уважаемой Юлии Степановне для того, чтобы изобразить благородное негодование и снова уйти от ответа на мой вопрос. Я решила обойти острые углы.
— Ну, например, если случайно на мусорной свалке вы нашли выброшенный кем-то чернильный прибор восемнадцатого века, представляющий историческую ценность? Вы ведь не будете записывать в квитанции, что вы его на свалке нашли?
Давая мне понять, что оценила шутку, Рогозина тонко улыбнулась, но и тут не уступила моей настойчивости.
— Признаюсь, не припомню случаев, чтобы подобные предметы мы находили на мусорных свалках, но даже если бы такое и произошло, скорее всего, мы не стали бы осуществлять официальные торговые операции в отношении предмета, имеющего подозрительное происхождение.
Ага! Не стали бы осуществлять «официальные» операции? Что ж, это уже кое-что.
Но увы! Это была единственная малюсенькая поблажка, которую сделала мне собеседница, то ли по невнимательности, то ли по доброте душевной, чтобы дать мне понять: хотя она сама ничего не расскажет, но предположения мои небезосновательны.