Тайная любовь Копперфильда
Шрифт:
Она выключила телефон, улыбнулась подруге, внимательно и с какой-то даже завистью наблюдавшей за ней (в ее-то тихой и блеклой жизни никаких событий в последние пять-десять лет вообще не наблюдалось), и произнесла с чувством:
— Сказал, что летит! Что надеется на меня! Вот такие дела. Ну, ладно, Лидуся, ты тут посиди, подожди меня, если получится, я затащу эту девицу к себе, ну, под предлогом, что мне нужно сказать ей что-то важное, понимаешь? Заодно и ты ее увидишь. Поговорим, задержим… А уж если будет порываться уйти, я найду что ей сказать… Все, слышишь? Двери лифта открылись…
Татьяна
— Вот, садитесь… Вы уж извините, что я вас буквально затащила к себе, но у меня к вам есть один разговор. Не стойте, садитесь, говорю! Вот так. — Татьяна села напротив девушки, вздохнула и начала «задерживать» ее. — Вы ведь к Саше пришли?
— Ну да, а что? — Девушка не казалась очень уж нервной.
— А то, что его нет!
— Ну, нет так нет! Вы как-то странно мне все это говорите… — Девушка заозиралась по сторонам.
— Убили вашего Сашу, вот! — торжественно объявила Татьяна. — Вот поэтому-то я пригласила вас, моя дорогая, к себе. Подумала, а вдруг вам станет плохо…
— Кого убили? Как? Сашу? — Девушка как-то близоруко-задумчиво сощурила глаза и подняла плечи, словно собираясь задать еще тысячу вопросов.
— Вас как зовут-то? — продолжала работать на Левина Татьяна. А вдруг эта длинноногая особа сейчас вскинется и убежит быстрее лани? Что она скажет тогда «прилетевшему» Левину?
— Надя, — ответила та. — Расскажите, пожалуйста, что произошло… Что-то до меня не доходит… Сашу убили? Может, убили какого-нибудь другого Сашу?
— Саша Сыров — мой сосед. Вот его и убили. Причем убили как-то страшно и давно… Его труп несколько дней пролежал под кроватью, и если бы не приход его сестры Кати, то он так и оставался бы там, под кроватью…
— Вы были там? — Надя округлившимися от ужаса глазами смотрела на Татьяну.
— Нет, не была, но соседи рассказывали.
— А может, это не он? — Надя замотала головой, словно все еще не веря услышанному.
— Он это, Надя, он. А он вам кем приходился, женихом?
— Да нет, никаким женихом он не был, мы были с ним друзьями… Он был хорошим человеком, мягким, добрым… Помогал мне… И деньгами, и вообще… Работу искал… Нет, этого не может быть.
— А вы знаете, что вас ищут?
— Меня? Кто?
— Органы, вот кто. Сейчас, к примеру, приедет следователь прокуратуры, Игорь Борисович Левин. Так что вы должны подготовиться к допросу.
— К допросу? Но почему именно к допросу? Как-то странно все это… А откуда он знает, что я здесь? Вы, что ли, позвонили? — она состроила презрительную мину. — Ну, понятно-понятно.
И она отвернулась от Татьяны с равнодушным видом. Лида, наблюдавшая эту сцену, почувствовала себя неловко, словно и она тоже была причастна ко всему этому спектаклю. Нет, она бы не смогла вот так повести себя с незнакомым человеком. В душе она считала, что Татьяна повела себя незаслуженно жестко с девушкой. Во-первых, она не имела права расспрашивать ее, кем ей приходился Саша, поскольку Надя не обязана ей отвечать, тем более что только она сама могла бы определить, какие
— Что же это вы, — разошлась Татьяна, войдя в роль обвинителя и уже не в силах остановиться, — говорите, что Саша был вашим другом, а сами даже и не заметили, что он пропал? Ладно, сейчас вот следователь приедет, он во всем разберется…
Потом, случайно встретившись взглядом с Лидой, вдруг пришла в себя и уже более мягким тоном произнесла:
— Хотите чаю?
11
Лариса отключила телефон и некоторое время сидела в полном оцепенении. То, что сказал ей только что отец, явилось для нее концом ее спокойной и счастливой, а главное, безбедной жизни и началом по-настоящему нищенского существования. Самые ее страшные прогнозы относительно его финансового положения оказались ничтожными — отец сказал, что всеего счета опустели. Что «сволочь Головин» обокрал его, уничтожил. Что, не дождавшись, когда отец выплатит ему его долю, он решил действовать сам. Вероятно, нашел профессионалов, которые подделали его подпись и перевели с его счетов все средства на свои счета… Или как-то иначе, вариантов много.
— Я не могу тебе купить даже бутылку колы, — сказал он каким-то странным голосом. — Пока, во всяком случае… Если что-нибудь изменится и мне удастся что-нибудь продать, я тебе пришлю или передам через доверенных лиц… Но вообще-то все очень плохо, дочка…
— Папа, прошу тебя, только не наделай глупостей… — Она представила себе отца, сидящего с понурым видом в кресле с пистолетом в руке. — Я постараюсь тебе помочь. Если ты помнишь, у меня есть кое-какие сбережения… Правда, это совсем мало… Но я пойду работать, мне обещали помочь… Прошу тебя, не раскисай!
Отец ответил, что единственное, что его еще может спасти, — это продажа квартиры в Лондоне «да еще кое-чего», вероятно, имелась в виду та недвижимость, о которой Лариса просто не знала. Конечно, с помощью этих денег можно начать новый бизнес, но это уже будет не такой масштаб. Но самое страшное в этой истории заключалось в том, что сам Головин не признается в том, что опустошил счета своего компаньона, он постоянно звонит и требует свою долю. И доказательств того, что это именно Головин поработал над тем, чтобы обокрасть отца, не было.
С минуты на минуту должен был прийти Денис. Лара нарочно придумала, будто бы у нее болит живот, чтобы вызвать к себе жалость и, главное, чтобы он приехал к ней. Изначально предполагалось, что она поговорит с ним о звонках неизвестной женщины, которая угрожает ей разорить ее отца в случае, если она не прекратит свои отношения с Денисом. Теперь же, когда выяснилось, что все слишком серьезно и что они с отцом уже разорены, она просто обязана была рассказать ему о том, что с ними случилось.
Держать себя в руках Лара уже не могла. Как-то все слишком быстро закрутилось в ее жизни, рухнуло все то, чем она жила и дорожила. И получалось, что спасти ее мог только брак с Дунаевым, как бы отвратительно и пошло это ни выглядело со стороны.