Тайная любовь
Шрифт:
— Вы должны рассказать мне, сир, что намерены делать, — произнесла Мария.
К удивлению Гретны, принц, недавно пребывавший в глубоком отчаянии, теперь, казалось, совершенно развеселился. Она еще раньше поняла, что он впадает в крайности, и теперь то, что он придумал выход, было так очевидно, как и то, что ничто не сможет его удержать от выполнения задуманного.
— Мне нужны бумага и перо, — объявил он.
— Прошу вас, не делайте ничего в спешке, — взмолилась Мария.
— Я все решил, — горячо выпалил принц. — Меня
— О, пожалуйста, сир, пожалуйста! — просила Мария. Она взяла его за руку, когда он направился к письменному столу.
Принц схватил перо и поднес его к губам.
— Брак, Мария! Вот условие, — сказал он. — Женитьба! Мы оба знаем ответ на это требование.
— Сир! Сир! Вы должны быть хитрее, умнее, не торопитесь.
— Я сделаю то, что должен был сделать давно, — произнес принц. — Я пошлю моему отцу ультиматум: либо он оплачивает мои долги, либо я немедленно начинаю экономить так, как ни он, ни его советники не могут даже представить себе.
— Но как вы сделаете это, сир? — вырвалось у Гретны.
Слабо улыбнувшись, принц посмотрел на нее.
— Я сделаю то, что вы предложили, — объяснил он. — Закрою Карлтон-Хаус, продам моих лошадей и откажусь от всяких расходов по дому, даже тех, что необходимы мне по рождению и положению, пока полностью не расплачусь с долгами.
— Но, сир, вы не можете так поступить, — возразила Гретна.
— Но вы же сами это предложили, — заявил принц. — Мои лошади будут шагать по грязным улицам, рабочие, которые сейчас строят незаконченное крыло в Карлтон-Хаусе, будут уволены, но леса останутся как свидетельство стесненного материального положения, в которое попал наследник трона Англии.
— Но, сир, я не предлагала ничего подобного! — воскликнула Гретна.
Принц не слушал ее. Он почти с наслаждением перечислял, что сделает, словно представляя себе гнев короля.
— Я закрою свои конюшни, ливреи и сбрую лошадей выставлю на аукцион. Слуги, которые пожелают остаться в Карлтон-Хаусе, получат уменьшенное жалованье.
— Куда вы поедете? — спросила Мария побелевшими губами. — Где вы остановитесь?
Принц оглядел комнату и вдохновенно хлопнул в ладоши.
— Мы поедем в Брайтхелмстоун, — заявил он. — Конечно же! Вот куда мы поедем, Мария. И даже больше, я поеду туда в наемной почтовой карете. Это покажет королю, если он ничего не предпримет, что у меня есть, чем ему ответить.
— На наемной почтовой карете! — повторила Мария.
— Да, так я и сказал, — подтвердил принц, — и так и сделаю. И вы с Гретной тоже. Закройте этот дом, Мария. Скажите мистеру Эксбриджу, что больше не нуждаетесь в нем. Отошлите посуду и мебель, вы можете за нее вернуть деньги.
— Если таково ваше желание, я так и сделаю, — тихо согласилась
— А теперь к письму. — Принц повернулся к столу. — Пока я пишу, пошлите слугу за Ричардом Шериданом. Если он не сможет написать пьесу об этой драме, то я заявлю, что он не тот писатель, каким я его считал. Каков сюжет, вы не согласны, Мария? Я даже могу посоветовать Шеридану назвать его «Другая школа для скандала». А так и будет — скандал, который потрясет Британию.
Принц внезапно остановился, словно собираясь взять перо. Мария готова была заплакать, и он, увидев, что ее глаза наполняются слезами, повернул ее лицо к себе, вытер щеки и обнял.
— Мария, ангел мой! Я не хотел вызвать у вас слезы, — сказал он. — Мои чертовы долги не стоят ни одной вашей слезинки.
Он коснулся своими губами ее губ, и Гретна выскользнула из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Минуту она стояла, прижавшись к стене, не в силах поверить в увиденное и услышанное. Но через несколько часов она прочитала письмо принца, которое отправили в Букингемский дворец.
Следующие два-три дня были невероятно насыщенными. Им пришлось упаковать так много вещей, написать так много писем, принести так много объяснений.
Принц был даже больше чем рад, когда узнал, что многие люди говорят, будто король потратил слишком много денег на нужды немецких родственников королевы. На улицах продавались карикатуры, изображающие, как король с королевой выходят из сокровищницы с мешками, полными денег, а за ними расточительный сын в лохмотьях. Но больше всего принца обрадовал тот факт, что он уезжает из Лондона в Брайтхелмстоун. Он постоянно говорил об этом. Когда через два-три дня после того, как принц уехал, Гретна вместе с Марией отправились, как и принц, в наемной почтовой карете, то смогли понять его энтузиазм.
Но до того как они уехали, Гретна пережила неприятную встречу, которая испугала ее. Она была дома одна, когда дворецкий объявил о приходе лорда Роксхолла. Она вскочила на ноги и столкнулась с ним, когда он уже вошел в гостиную.
— Что вам угодно, милорд? — холодно спросила Гретна.
— Вы не ждали меня? — удивился Роксхолл, оглядывая комнату, чтобы убедиться, что они одни.
— Мне неизвестна причина, по которой моя хозяйка, госпожа Фитцгерберт, могла ждать вас в своем доме, милорд, — ответила девушка.
— Тогда она не доверяет вам, моя дорогая, — заметил он.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — возразила Гретна.
Он стоял, глядя на нее, так как она не предложила ему сесть, потом неожиданно шагнул вперед. Гретна инстинктивно отшатнулась от него.
— Если вы подойдете ближе, я позвоню в колокольчик и вызову слуг, — предупредила она.
— Вы так очаровательны, когда сердитесь, — сказал он. — Какие еще настроения делают вас такой привлекательной? Как счастлив тот мужчина, который наблюдает за ними и который является их причиной!