Тайная семья босса
Шрифт:
— Я постараюсь, — вполголоса отвечает он, приподнимаясь в сидячее положение и потирая свою шею.
26. С телефона все и началось
Мне слабо верится, что мы придем хоть к какому-нибудь пониманию. Если все действительно окажется так, как сказал отец, то ни понимания, ни тем более прощения Теме ждать от меня не придется. Такое не понять, не простить, каким бы хорошим другом он раньше ни был.
Темычу с трудом удается подняться на ноги. Пошатнувшись, он на полусогнутых
Изображает из себя жертву? Или я и впрямь хорошенько ему врезал?
Только сейчас до меня дошло, что если бы я вовремя не включил голову, то черт знает, где бы я закончил этот день. Велика вероятность, что по итогу я оказался в какой-нибудь вонючей кутузке.
Меня вдруг накрывает различными эмоциями вплоть до раскаяния. Противно от самого себя становится. С одной стороны, потому что возникшая между нами потасовка — это далеко не тот случай, из-за которого я терзался бы угрызениями совести, даже если бы превратил его наглую рожу в кровавое месиво. Ну а с другой стороны, кулаками я в любом случае не смог бы ничего исправить. Какой смысл в мордобитии, когда прошлого мне уже не вернуть...
Я встаю в полный рост, отряхиваю коленки от пыли. Ногой лягаю входную дверь, и когда та закрывается, иду через узкий коридор прямиком в кухню.
Слух улавливает звук льющейся воды, доносящийся из ванной комнаты, сквозь щель в двери виден свет.
Внутри определенно кто-то есть.
В памяти всплывает наш последний разговор с Юлей. Тогда она обмолвилась, что ее благоверный после длительных метаний ушел-таки от нее к любовнице.
Возможно, в ванной находится именно она.
Если так, то надеюсь, она услышит, с кем связалась, после чего сделает соответствующие выводы об этом подонке.
— Чай, кофе? — любезничает Тема, стоя напротив барной стойки. — Может, хочешь выпить чего покрепче?
Иронично вскидываю бровь, вставая около него и источая лютую злобу, а затем присаживаюсь за стол.
— Единственное, чего я хочу — чтобы ты не тянул резину и не заговаривал мне зубы, — резким движением руки я указываю на высокий стул, стоявший напротив. — Сядь уже, не мельтеши перед глазами. И говори, как есть, пока я еще могу тебя выслушать.
Тема пожимает плечами, раскрывает дверцу верхнего шкафчика и хватает бутылку.
— А я, пожалуй, не откажусь от ста грамм. Для успокоения нервов.
Темыч наливает что-то в бокал. Выдохнув через плечо, опрокидывает его содержимое в себя, проглатывает в один большой глоток и, рукавом вытерев рот, присаживается за стол.
Уставившись в одну точку, Тема чего-то выжидает, пальцами барабанит по столешнице.
Видя его потерянный взгляд, погруженный в раздумья, я разваливаюсь на стуле и со скучающей миной неестественно прочищаю горло, чтобы хоть как-то сдвинуться с мертвой точки.
Это действует на него. Оживившись, он ставит локти на стол и проходится ладонями
— Все началось с того, что наши местные врачи не давали тебе практически никаких шансов, тебя... — едва слышно начинает он, но я в грубой форме перебиваю его:
— Я в курсе. Отец мне рассказывал в подробностях. Можешь перескочить сразу на тот момент, когда ты положил глаз на Юлю! Это было до или после аварии, м?
Скрестив руки на груди, я пристально смотрю на его посеревшее лицо и буквально вынуждаю себя сидеть на месте ровно. Хотя все мое нутро желает вернуться к мордобою.
— После, — отвечает он, на что я закатываю глаза к потолку.
Не верю. Можно не продолжать этот разговор. Тогда Артем наваливается грудью на край стола, желая достучаться до меня.
— Пожалуйста, дай мне рассказать все по порядку. В конце концов, потерпишь! Ты за разъяснениями сюда пришел или качать свои права? — выдает он на повышенных.
— А разве у меня есть эти самые права? — сам повышаю голос. — По-моему, все вокруг не считают меня за человека!
Потупив глаза в пол, Артем оставляет без внимания мою последнюю реплику.
— Короче, тебя сразу же увезли в реанимацию, ничего толком о твоем состоянии я не знал. Чуть позже я позвонил твоему отцу и отправился домой. В тот вечер я видел тебя в последний раз. На следующий день я пришел в больницу, а тебя уже не было. Врачи ничего не могли мне объяснить, ссылаясь на то, что мы не родственники. Тогда я позвонил твоему бате, но тот ответил, мол, Влада больше нет с нами, а потом попросил больше не звонить ему. Естественно первое, что пришло мне в голову — это то, что ты умер. Мне не хотелось этому верить, но других мыслей у меня не было.
Бредятина какая-то.
И я должен поверить в это?
— Да ты гонишь! — рявкаю сурово, стиснув кулак на рефлексе. — Зачем отцу нужно было хоронить меня раньше времени?
Темыч округляет глаза и даже подскакивает с места, словно его ужалили точно в зад.
— Я не знаю! У твоего бати чувство юмора так себе! Но я зуб даю, что именно так все и было. Мне было не до шуток. Я был в полном ауте, задницу с пола не мог отодрать, чтобы заставить себя пойти до дома. Так и просидел в приемном покое, пока меня не прогнали.
Холод ползет по спине и спускается вдоль позвоночника.
Влада больше нет с нами...
Если это так, то как у отца только язык повернулся похоронить меня заживо?
Не до такой же степени он обезумевший, чтобы бросаться такими словами в тот момент, когда я боролся за свою жизнь, которая висела на одном тонюсеньком волоске.
Разве только он мог ляпнуть нечто подобное, потому что врачи предрекали мне будущее овоща. Тем самым он готовился к худшему, а другим не давал возможности надеяться на лучшее.