Тайная столица. Трагедия одной семьи
Шрифт:
— Молчишь от страха или потому, что не хочешь отвлекать?
— Всего понемногу. А ещё мне нравится смотреть на увлечённых работой мужчин.
— Вот как, — в голосе учёного послышалась улыбка. — Вы поразительная, госпожа Златце. Со мной ещё ни одна девушка не флиртовала, пока я её оперировал.
— Оперируешь много девушек?
— Не то, чтобы. В прежние времена было несколько прецедентов.
Помолчав, Роза отвела взгляд, когда ещё один отделённый кусочек обгорелой плоти был перенесён на поднос. Убедившись, что учёный вернулся к работе, она вновь посмотрела на него.
— Сложно было учиться?
Виктор помолчал, и поначалу Розе показалось, что она отвлекла его в крайне ответственный момент. Глубоко вздохнув, мужчина посмотрел на неё и почти сразу вернулся к работе.
— Если есть желание учиться, то не важно, как много тебе задали к сессии. Я пошёл в науку, потому что хотел узнать, как устроен этот мир, как происходят все процессы внутри него. Хотел выяснить, могу ли я использовать то, что дала природа, улучшить это и сделать ещё мощнее. В какой-то момент все обернулось в желание сделать сильнее и выносливее себя прежнего — мешал какие-то препараты, исследовал тела бессмертных, гхарад и кого угодно ещё, делал на их основе разработки. — Отвлёкшись ненадолго, чтобы взглянуть на время, учёный что-то подсчитал в уме. — Только два года назад стал заниматься этим не ради большей выгоды, а просто, потому что мне любопытно. Да и наукой с медициной мои интересы никогда не ограничивались.
— У меня бы голова лопнула.
— Распределяй все рационально. В сутках двадцать пять часов.
— Все, молодец. Я чувствую себя отвратительно.
Виктор замер, настороженно на неё взглянув, и пришлось спешно объяснять, что дело в чувствах души, отказывавшейся смириться с тем, что кто-то в тридцать шесть лет достиг того, чего многие пытаются добиться всю жизнь.
Выслушав упрёк о том, что он мог бы и не говорить о своей деятельности таким же тоном, каким люди говорят: «На завтрак я выпил чаю», Виктор с трудом сдержал смех.
— Я не виноват! Это ведь вся моя жизнь — конечно, я буду спокойно говорить об этом.
— Знаешь, если я начну говорить про свою жизнь, ты заметишь разницу. Отучилась в школе, отучилась в институте, попала на работу в корпорацию. Чуть не отдала концы в плену у сумасшедших, но была спасена прекрасным мужчиной.
— И говоришь об этом так, будто рассказываешь про чай на завтрак.
Сдержав смех, Роза просто улыбнулась.
— Будем считать это ничьей.
Закончив через пятнадцать минут, учёный покрыл места ожогов мазью и заставил слишком удобно лежавшую Розу наконец сесть для перевязки. По возможности прикрывшись покрывалом, девушка почти сразу столкнулась с несколько непонимающим взглядом.
— А как ещё?!
— Руки в стороны, — великодушно пояснил Виктор. — Иначе никак.
Встретив в ответ только недовольное сопение, учёный упёрся руками в пояс.
— Розабелла, сейчас я — твой лечащий врач.
— И что это значит?
— Это значит, что сейчас в первую очередь меня будет беспокоить перевязка ожогов, а не твоя грудь. — Присев на край кушетки, Виктор продемонстрировал девушке бинт. — Пожалуйста, руки в стороны.
Немного помолчав, Роза сдалась под взглядом шартрезовых глаз и послушно развела руки в стороны. Покрывало соскользнуло вниз, и кожа тут же покрылась мурашками, лишённая тепла.
Возмущаясь
Виктор почувствовал вес чужих рук у себя на плечах и поднял взгляд на девушку. Отчаянно краснеющая — скулы и уши приобрели бледно-красный оттенок — Роза смотрела куда угодно, кроме него, но руки не убирала. Сделав ещё несколько оборотов и закрепив повязку, учёный проверил плотность обхвата и, удовлетворившись этим, не удержался от по-лисьи хитрой улыбки.
— Розабелла.
Вздрогнув от звука собственного имени, произнесённого нараспев, девушка подняла голову и поняла, что фактически обнимала учёного за шею. Недавний поцелуй в щеку, казавшийся до этого лихорадочным бредом, вдруг ударил по разуму реальным воспоминанием, и Роза покраснела ещё больше.
— Повязка не давит?
Он откровенно издевался, врываясь в романтичные моменты сухими банальными фразами, но Роза в этот раз проигнорировала такую наглость. Её пальцы находились в считанных миллиметрах — просто стянуть резинку и проверить, настолько ли волосы у него были мягкие, как казались. Будто почувствовав её намерения, Виктор повёл плечом.
— Можно?
— Если хочется, дорогая.
С восторгом ребёнка стянув резинку с его волос, Роза проследила за рассыпавшимися по плечам мужчины светлыми прядями. Осторожно коснувшись и почувствовав под пальцами мягкость, девушка с восторженной улыбкой запустила руки в эту гриву, чуть потянув и даже не замечая, как Виктор едва слышно втянул воздух сквозь зубы.
Мысль о небольшой шалости пришла в голову сама собой, и в следующую секунда Роза со смехом взъерошила волосы учёного до состояния «вороньего гнезда». Подумав, что за это ей влетит, девушка успокоилась и услышала мягкий смех.
— Не могу представить тебя с короткими.
— И не надо, — хохотнул Виктор. — Так себе зрелище. — Коротко вздохнув, мужчина внимательно посмотрел на так и не убравшую от него руки Розу. — Хочется… кое-что сделать. Не знаю, тот ли момент.
— Бывают «не те»?
— Половина жизни из них состоит. Нынешний ощущается… двояко.
Роза улыбнулась, глядя в шартрезовые глаза напротив.
— Мне тоже. У меня есть предложение, — освободив одну руку, она многозначительно подняла указательный палец в воздух. — Проведём день вместе, и к вечеру все станет ясно.
Учёный тихо рассмеялся, выскальзывая из-под её ладони и убирая все лишнее с передвижного столика. Этого беззвучного соглашения им было вполне достаточно.
Выбравшись на кухню, Роза первым делом сунулась в холодильник: живот завывал на манер раненного кита, намекая на необходимость поесть. Продуктов нашлось достаточно, и за поисками девушка не сразу заметила, что первый этаж дома был крайне тих.
Осмотревшись в помещении, Роза нахмурилась.
— Где все?
— Заняты своими делами, — забирая у неё часть продуктов и раскладывая их на стойке, ответил Виктор. — Подожди, сейчас выползут.