Тайная жизнь Александра I

Балязин Вольдемар Николаевич

Пробыв возле выздоравливающей жены три недели, Александр решил нанести короткий визит в сравнительно недалекую от Таганрога Землю Войска Донского.

За четыре дня он объехал Новочеркасск, станицу Аксайскую и Нахичевань (пригород Ростова-на-Дону) и снова приехал в Таганрог.

Здесь он принял генерала И. О. Витта, сообщившего о последних замыслах членов «Южного общества», а также о новом составе этой организации.

Витт был начальником южных военных поселений. Он привез Александру сообщение одного из заговорщиков – Бошняка – и 18 октября 1825 года

устно передал их царю.

Витт сообщил, что существует пять заговорщических «вент» (отраслей) тайного общества, что заговор зреет в тринадцати полках и пяти артиллерийских ротах.

Все это не могло не повлиять на настроение Александра, и он, по-видимому, еще раз ощутил всю тяжесть короны и еще раз пожелал избавиться от нее. В отношении заговорщиков он ограничился лишь тем, что попросил Витта продолжать следить за ними. После этого Александр собрался ехать в Крым. Перед поездкой, 19 октября, в четыре часа дня сел он писать письмо матери, но вдруг нашла туча, и стало темно. Александр велел подать свечи, но камердинер ответил:

– На Руси со свечами днем писать нехорошо: люди на улице увидят свечи в доме и скажут, что здесь покойник.

– Ну хорошо, – согласился Александр, – переждем тучу, не станем зажигать свечи.

Поездка в Крым

Александр решил придерживаться старого плана поездки, составленного еще в Петербурге, и поехать на Южный берег Крыма, в Бахчисарай и Севастополь.

В Таганроге помимо Витта оказался граф М. С. Воронцов – новороссийский генерал-губернатор и наместник Бессарабской области, имевший прекрасные богатые имения на Южном берегу Крыма.

Он пригласил царя посетить свои владения, а 20 октября вместе с небольшой свитой Александра они выехали из Таганрога в Крым.

Подъезжая к Гурзуфу, Александр вышел из экипажа и проскакал последние тридцать пять верст по Южному берегу Крыма верхом. Сопровождавшие царя экипажи остано-

вились у Байдарских ворот, и царские повара также остались при экипажах.

То, что царь в дороге ел хотя и хорошо приготовленную пищу, но все же не совсем похожую на ту, что в Петербурге, и послужило, по мнению лейб-меди-

ка Виллие, причиной его грядущей смертельной болезни. Виллие отметил также, что вопреки обыкновению царь ел в эти дни намного больше фруктов, чем обычно.

Для человека, проделавшего множество походов, и часто довольствовавшегося самым малым, едва ли это могло стать причиной смертельной болезни.

25 октября царь приехал в Гурзуф. На следующий день он поехал в имение графа Воронцова – Алупку, где осмотрел Никитский сад. В тот же день побывал у графа Кушелева-Безбородко в Орианде, которую совсем недавно купил у него.

Н. К. Шильдер писал: «Там, по-видимому, Александр нашел тот уголок в Европе, о котором некогда мечтал, и где желал бы навсегда поселиться.

– Я скоро переселюсь в Крым, – сказал Александр, – я буду жить частным человеком. Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку.

Князю Волконскому он сказал:

– И ты выйдешь в отставку и будешь у меня библиотекарем».

Затем

в одиночку отправился к княгине Голицыной, однако из-за того, что в имении ее была лихорадка, Александр заночевал у жившего по соседству с ней богатого татарина и вернулся в Алупку на следующий день к вечеру. 27 октября пошел он из Алупки пешком, но потом сел верхом на коня и проскакал более сорока верст. В середине этого дня он впервые пожаловался на усталость и пересел в коляску.

Осмотрев стоявший неподалеку от Байдар греческий батальон, Александр проехал к монастырю Святого Георгия и уже при свете факелов прибыл в Севастополь, сделав все же поздно вечером смотр морским полкам.

28 октября царь осмотрел порт и крепость, присутствовал при спуске корабля и совершил на катере морскую прогулку на Александровскую батарею, пройдя морем пять верст.

На следующее утро он осматривал Севастополь, в полдень отправился в Бахчисарай, а 30 октября посетил караимскую крепость Чуфут-Кале и расположенный неподалеку скальный христианский монастырь.

Именно 30 октября Виллие впервые заметил недомогание Александра и предложил ему лекарство, но царь отказался.

Затем Александр снова возвратился в Бахчисарай, откуда проехал в Евпаторию.

Сопровождавшие царя отметили, что в Евпатории был карантин, и Александр, обходя церкви, мечети, синагоги и казармы, заходил и на противолихорадочные карантины. Они отметили также, что царь долго беседовал с одним турецким капитаном, еще не выдержавшим карантина, после чего к концу дня почувствовал себя заболевшим.

3 ноября на последней станции перед Ореховом, уездным городом Екатеринославской губернии, Александр встретил ехавшего из Таганрога фельдъегеря Маскова. Царь велел ему ехать обратно. После этого ямщик, везший Маскова, погнал лошадей и на повороте, наехав на ухаб, выбросил фельдъегеря из коляски. Тот ударился головой и из-за перелома основания черепа умер на месте. Подоспевший Тарасов мог только констатировать наступившую смерть. Когда Тарасов приехал в Орехов, где остановился Александр, и доложил царю о смерти Маскова, царь заплакал и сказал: «Какое несчастье! Очень жаль этого человека!» «При этом, – писал Тарасов, – я не мог не заметить в государе необыкновенного выражения лица; оно представляло что-то тревожное и вместе болезненное, выражающее чувство лихорадочного озноба».

На следующий день, приехав в Мариуполь, Александр впервые признался Виллие, что заболел. Виллие увидел, что у царя посинели ногти, а тело содрогалось то от озноба, то от жара.

Вскоре лихорадка вроде бы оставила Александра, но слабость и отсутствие аппетита продолжались.

Кончина императора

5 ноября Александр вернулся в Таганрог и в разговоре с Волконским сказал, что в дороге перенес приступ лихорадки, но теперь все миновало.

Однако уже на следующий день болезнь повторилась с возросшей силой. Лицо царя пожелтело, его постоянно бросало в жар, и это состояние не оставляло Александра еще несколько дней.