Тайная жизнь Александра I
Шрифт:
Испытывая к нему и дружеские, и родственные чувства, Александр признался, что давно уже хочет оставить престол и уйти в частную жизнь.
Гость стал всячески его отговаривать, но Александр был тверд.
Сообщение Шервуда
После того как Вильгельм Оранский покинул Петербург, Александр отправился в очередное путешествие – на сей раз в Варшаву, но вопреки обыкновению через два месяца возвратился в Петербург, чтобы совершить еще одно путешествие – в Таганрог, где, по мнению врачей, болезнь Елизаветы Алексеевны должна была отступить.
Из Таганрога,
Он уже почти собрался в дорогу, как вдруг Аракчеев привез к нему унтер-офицера 3-го Украинского полка Шервуда, доложившего Аракчееву о существовании «Южного общества». Теперь уже о заговоре знал Аракчеев, и Александр не мог делать вид, что ничего не ведает.
Он приказал Аракчееву проследить за тем, чтобы Шервуду было оказано всяческое содействие в раскрытии заговора.
Панихида в Александро- Невской лавре
После этого, 1 сентября 1825 года, Александр отправился в Таганрог, а Елизавета Алексеевна должна была выехать двумя днями позже.
Заметим, что перед любым отъездом из Петербурга Александр всегда служил молебен в Казанском соборе. Однако перед последней в его жизни поездкой порядок этот был нарушен. И вот почему. 30 августа 1825 года в Александро-Невской лавре служили литургию в честь перенесения мощей святого Александра Невского из Владимира в Санкт-Петербург. Отстояв литургию, Александр попросил митрополита отслужить послезавтра, 1 сентября, в четыре часа утра молебен в связи с его отъездом из Петербурга. Однако попросил, чтобы эта его просьба осталась в тайне.
Накануне Александр прислал множество свечей, ладан и масло, а митрополит приказал приготовить для него облачение малинового бархата по золотой основе, сказав, что хотя посещение храма столь высокой особой и требует светлоторжественного облачения, но в этом случае он считает неподобающим одеться в светлые ризы, ибо после молебна всем предстоит разлука с государем.
Около четырех часов утра 1 сентября митрополит, архимандриты и лаврская братия вышли к воротам, чтобы встретить царя. Было темно и абсолютно тихо. В четверть пятого к воротам подкатила легкая коляска, запряженная тройкой, и из коляски вышел Александр, приехавший в лавру только с одним кучером. Он был одет в вицмундир, на который был накинут серый плащ, на голове его была фуражка. У государя не было даже шпаги.
Он извинился за опоздание, приложился к кресту, приказал затворить за собой ворота и пошел в Троицкий собор.
Перед ракой Александра Невского царь остановился и начал слушать чин благословления в путешествие.
Когда началось чтение Евангелия, Александр встал на колени и попросил митрополита положить Евангелие ему на голову. Так и стоял он с книгой на голове, пока митрополит не кончил чтение. При этом присутствующие монахи пели тропарь «Спаси, Господи, люди твоя».
Когда известный русский историк М. И. Богданович коснулся этого сюжета в последнем томе своей шеститомной «Истории царствования императора Александра I и России в его время», изданной в Петербурге в 1869-1871 годах, то утверждал, что в Александро-Невской лавре утром 1 сентября служили, по просьбе Александра,
Так как при этом в соборе были только православные монахи и священники, то они не могли спутать молебен с панихидой, а кроме них никто не мог сообщить М. И. Богдановичу такую подробность.
В пользу версии о том, что это была панихида, говорит также и то, что, уезжая из Петербурга, Александр никогда не служил молебна без свиты и сопровождавших его лиц.
Заметим также, что вместе с Александром отправились в дорогу начальник Главного штаба барон Дибич, лейб-медики Виллие и Тарасов, вагенмейстер полковник Саломка – начальник обоза, осуществлявший руководство всей ходовой частью: экипажами, лошадьми, упряжью, фуражной частью и пр., четыре офицера и немалое число прислуги.
Все эти люди ехали в других экипажах, но отъехали кто раньше, а кто позже Александра, и собрались вместе только по дороге на Чугуев. А в Александро-Невской лавре во время службы в Троицком соборе не было даже царского кучера Ильи Бойкова.
После того как служба кончилась, Александру дали поцеловать крест, окропили святой водой и благословили иконой.
Александр попросил одного из дьяконов положить эту икону в его коляску.
В келье у схимника
Выйдя с царем из собора, митрополит спросил его, не хочет ли он пожаловать к нему в келью?
– Очень хорошо, – ответил Александр, – только ненадолго. Я уже и так полчаса по маршруту промешкал.
В гостиной, оставшись один на один с митрополитом, царь согласился принять одного из схимников, а потом прошел в его келью.
Мрачная картина предстала перед Александром, как только дверь в келью распахнулась. Пол кельи и все стены до половины были обиты черным сукном. Слева, у стены, стояло высокое распятие с Богоматерью и евангелистом Иоанном по бокам.
У другой стены стояла длинная черная деревянная скамья. Тусклая лампада, висевшая в углу под иконами, скупо освещала келью.
– И это все имущество схимника? – спросил царь у митрополита. – Где же он спит?
– Он спит на полу, – ответил митрополит.
– Нет, – возразил схимник, – у меня есть постель, идем, государь, я покажу ее тебе.
И шагнул за перегородку, которую Александр в полумраке не заметил. За перегородкой увидел царь стол, на котором стоял черный гроб, а в нем лежали схима, свечи и все, что надлежало иметь при погребении.
– Смотри, государь, – сказал монах, – вот постель моя, и не моя только, но всех нас. В нее все мы, государь, ляжем и будем спать долго!
Несколько минут простоял Александр в глубокой задумчивости, а потом вышел из кельи, прошел к коляске и, сев в нее, сказал, сопровождавшим его:
– Помолитесь обо мне и о жене моей.
…Выехав за город, Александр привстал в коляске и долго смотрел на исчезающий город…
Первый месяц пребывания в Таганроге
В Таганрог приехал он 14 сентября, а еще через неделю встретил Елизавету Алексеевну. Императрица, в Петербурге почти целыми днями не покидавшая постели, вышла из кареты довольно бодро, что было неожиданно, и сама пошла в дом, который занял и приготовил к ее встрече Александр.