Тайная жизнь Маши Ромашкиной
Шрифт:
— Мне всегда нравились твои острые коленки, — Руслан продолжает игру, которую мы начали вчера.
"Мне всегда нравилось…" — этой фразой мы доставали воспоминания из шкатулки своей памяти, чтобы связать нас настоящих с теми, кем мы были тогда. В моей лежит уже с десяток "твои глаза, губы, волосы" и вот, прибавились еще и коленки. Хотя не меньше там и "смеха, странных шуток и того, как сербала дурацкий молочный коктейль". Кто бы мог подумать, что во мне так мало изменилось за эти годы. И как мне необходимо было знать, что во мне так многое может
— Мне всегда нравилось, как ты водишь машину, — вступаю я в новый раунд. — Уверенно, расслабленно, словно автомобиль — продолжение тебя, а не просто железная коробка. Даже когда на месте этой шикарной БМВ было настоящее ведро с гвоздями!
— Ты не смеешь так говорить о моей девятке! — притворно возмущается Рус.
— У тебя была огромная дырень на левом крыле, в которую задувало, словно мы парусник! — смеюсь я. — Она, наверное, и разгонялась только за счёт ветра!
— Бесплатный кондиционер!
— А странные белые разводы в салоне?
— Современный дизайн!
— Отсутствие ремня безопасности на пассажирском сидении тоже дизайн?
— Ладно, это было ведро с гвоздями, — сдается Рус.
— Ведро с гвоздями! — торжествую я.
Че кидает на меня взгляд полный искр радости, давно я не видела его таким расслабленным, свободным, счастливым. Он одевает свои модные солнечные очки, скрывая от меня свой темный, обволакивающий взгляд, но ладонь снова возвращается на замерзающее без его тепла колено.
Мы не договариваемся, как пройдет сегодняшний вечер, что мы будем делать и где. Он просто едет к моему дому, выходит вместе со мной, поднимается с моей сумкой на этаж и заходит в квартиру. Стоит в пустом коридоре, осматривая оштукатуренные стены и молчит. Понимаю, квартира сильно напоминает недострой, но она моя, только моя, и этого достаточно, чтобы чувствовать себя в ней счастливой. Обои — дело десятое.
— Ипотека, значит, — выдыхает он, осознавая действительность.
Я повожу плечами, мол, ну, как-то так и снимаю кеды. Руслан задумчиво стягивает с себя обувь и идёт вслед за мной по коридору. Идти не так, чтобы долго, в квартире площадью в тридцать два квадратных метра, но эти несколько шагов отдаются в моей голове потоком сомнений. Стоило ли приводить его сюда? Показывать, как я живу и чем? Не разочаруется ли он во мне?
Мы заходим в комнату, служащую мне и спальней и гостиной, и чаще всего и кухней, чего уж греха таить. Тут несусветный бардак. Стул с вещами валяется на полу, диван не заправлен и живописно украшен моими лифчиками — спешные пятничные сборы, — возле тумбы, на котором красуется ноут с живописными чайными пятнами на крышке, стоит ряд грязных чашек и тарелок. Блин, я и забыла, какой у меня срач дома. И даже не подумала, что могу вернуться с конференции не одна.
Нервно закусываю щеку изнутри, и кошусь на Руслана, пытаясь прочесть по его лицу, что он обо всем этом думает. Потрясен, однозначно. А кто бы не был на его месте?
— Обычно здесь бывает почище, — смущенно бормочу я. — Хотя, знаешь
— Да, вещей здесь и впрямь, немного, — тянет Руслан, останавливая свой взгляд на кровати.
— Разочарован? — приваливаюсь к дверному косяку, и перебираю пуговицы на пальто, которое так и не сняла.
— Мне всегда нравилось, что ты настоящая, — тихо произносит Рус.
Мы встречаемся взглядами и я не могу сдержать улыбку.
— Настоящая, в смысле, неряха?
— Настоящая, в смысле, не боишься показать свои не лучшие стороны, — Че подходит ко мне близко-близко и заключает лицо в свои ладони. — Не прячешься за модным фасадом и не носишь социально ожидаемую маску.
— Это ты так завуалированно пытаешься сказать, что я странная? — шепчу я.
— Ага. Странная, — поцелуй в щеку. — Особенная, — в уголок рта. — Настоящая, — в губы.
Касается мягко и нежно, убеждая в своих словах.
— Так что, — говорю, едва мы отстраняемся. — Можно не убираться?
— Ну, нет, — усмехается Че. — Я привык трахаться в стерильной среде.
— То есть ты рассчитываешь…
— Ага. Трахаться, заниматься сексом, любиться… Все вместе и каждое по очереди, — сверкает он своими безупречными тридцатью двумя, сжимая мою талию в руках.
— О'кей, но сначала поедим, ладно?
— Конечно, ужин, вино, кино, все, что ты захочешь, Мышка.
— Я хочу, чтоб ты перестал меня так называть, — твердо говорю я.
— Бесит?
— Ужасно, — закатываю я глаза.
— Считай, что это моя месть, за все, что ты вытворяла на моем рабочем столе, — пальцы Че начинают расстегивать мое пальто.
— Э, это не я вытворяла! — возмущаюсь, но Рус не дает мне разойтись гневной тирадой, собственнически запуская руки под свитер, едва распахивается пальто.
— Ты, ты, коварная Мышка. Сидела вся такая сексуально неприступная, глаза в пол, ни единого громкого звука. А потом так стонала в моих руках… — с моих плеч падает тяжёлое пальто, мягкие губы касаются ушка. — Хвостиком махнула, мое самообладание упало и разбилось.
Издаю слабый писк, когда уха касается влажный язык и начинает выписывать там узоры. Ма-ма. Как это возбуждает. Кладу руки на плечи Руслана и немного отстраняюсь.
— Ты же не занимаешься этим в нестерильной среде, — язвительно напоминаю я.
— В жизни нужно попробовать все!
Его губы сжимают мои своим напором, язык завязывает с моим беззвучный диалог, а руки уже шарят во всех стратегических местах, когда из кармана его брюк раздается громкий рингтон.
Руслан с неудовольствием отрывается от меня, вынимает гаджет и пару секунд смотрит на экран. Не знаю, кто там названивает, потому что считаю нелепым заглядывать в чужой телефон, но лицо Че меняет свое выражение. Да и все тело напрягается, выдавая его нервозность. Он сбрасывает звонок, а затем, долгим нажатием на боковую клавишу, выключает телефон.