Тайная жизнь пчел
Шрифт:
Я ощущала по отношению к ним такую внутреннюю теплоту, что мне подумалось — после смерти я буду рада выставить себя в банковском окне и дать Дочерям Марии повод повеселиться.
На второе утро бдения, задолго до того, как приехали Дочери, и даже прежде, чем из своей комнаты спустилась Июна, Августа нашла предсмертную записку Маи. Листок лежал между корней дуба, в десятке ярдов от места, где умерла Мая. Дерево спрятало его под молодыми побегами, теми, что вырастают за одну ночь.
Розалин пекла пирог
Она крикнула:
— Июна, спускайся сюда. Я нашла записку от Маи.
Августа разложила записку на столе и встала над ней, сложив ладони вместе. Я выключила это дурацкое радио и уставилась на листок. От долгого пребывания на улице бумага покоробилась, а слова наполовину выцвели.
Босые ноги Июны прошлепали по ступенькам, и она вломилась в комнату.
— О боже, Августа! Что там написано?
— Это так… похоже на Маю, — сказала Августа. Она взяла записку и стала читать вслух:
Дорогие Августа и Июна.
Мне очень жаль вот так вас покидать. Ужасно не хочется вас расстраивать, но подумайте, как я буду счастлива там с Апрелией, Мамой, Папой и Большой Мамой. Представьте нас там вместе, и это наверняка вам поможет. Я устала нести на себе тяжесть всего мира. Я просто хочу ее сбросить. Пришло мое время умереть, а ваше время — жить. Не упустите его.
С любовью, Мая
Августа положила записку и повернулась к Июне. Она раскрыла руки, и Июна упала в ее объятия. Они прижались друг к другу — старшая сестра к младшей, грудью к груди, положив подбородки друг другу на плечи.
Они стояли так долго, что я уже начала подумывать, не стоит ли нам с Розалин выйти из комнаты. Но тут они наконец расцепились. Вокруг стоял запах бананового пирога.
Июна сказала:
— Думаешь, действительно пришло ее время умереть?
— Не знаю, — ответила Августа. — Может, и так. Но насчет одного Мая точно права: что сейчас — наше время жить. Это ее последнее желание, Июна, и мы должны его выполнить. Понятно?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Июна. Августа подошла к окну, оперлась о подоконник и посмотрела на небо. Оно было цвета аквамарина и ярко сияло. Было ощущение, что Августа принимает какое-то важное решение. Июна придвинула к себе стул и села.
— Так что же, Августа?
Когда Августа повернулась, ее губы были плотно сжаты.
— Я хочу тебе кое-что сказать, Июна. — Она подошла и встала напротив нее. — Ты слишком долго жила наполовину. И Мая права: когда приходит время умирать — умирай, но когда время жить — живи. Не живи «как бы» и «вроде», но живи на всю катушку — не бойся жить.
— Не
— Я говорю, что ты должна выйти замуж за Нейла.
— Что?
— С тех самых пор, как Мелвин Эдвардс сбежал с твоей свадьбы, все эти годы ты боялась любви, не желала рисковать. Как сказала Мая: твое время — жить. Не упусти его.
Июна широко раскрыла рот, но не произнесла ни звука.
Внезапно в воздухе разлился запах горелого. Розалин подскочила к духовке и вытащила оттуда пирог, от которого остались одни угольки.
— Мы съедим его, как он есть, — сказала Августа. — Немного горелого никому еще не вредило.
Бдение продолжалось четыре дня. Августа везде ходила с запиской Маи, нося ее в кармане или засовывая за пояс, если на ней было платье без карманов. Я заметила, что с тех пор, как Августа оглушила ее насчет Нейла, Июна совсем притихла. Она вовсе не сердилась. Скорее — размышляла. Ее можно было застать сидящей возле гроба, упершись в него лбом, и было видно, что она не только прощается с Маей, но и пытается найти ответы на собственные вопросы.
В один из вечеров мы с Августой и Заком сходили к ульям и сняли с них черную материю. Августа сказала, что ее не следует оставлять надолго, поскольку пчелы запоминают все, что касается их ульев, и подобные изменения их дезориентируют. «Они могут не найти дорогу домой», — сказала она. Кому бы это рассказывали,подумала я.
Дочери Марии приезжали каждый день перед самым обедом и сидели до вечера с Маей, рассказывая о ней разные истории. Мы много плакали, но должна сказать, что прощаться становилось все легче и легче. Я надеялась, что Мая тоже неплохо себя чувствует на том свете.
Нейл проводил у нас не меньше времени, чем Дочери, и, похоже, был совершенно сбит с толку тем, как Июна на него смотрит. Она почти не играла на виолончели, потому что тогда ей приходилось выпускать его руку из своей. Сказать по правде, все остальные, провожая Маю в следующую жизнь, находили все больше и больше времени, чтобы с заинтересованными улыбками наблюдать за Июной и Нейлом.
В тот вечер, когда приехали из похоронного бюро, чтобы везти Маю на кладбище, вокруг дома вились пчелы. Когда гроб погрузили на катафалк, жужжание достигло апогея.
Я продолжала слышать это жужжание и на кладбище, несмотря на то что оно, с полуразрушенными памятниками и поросшее сорняками, находилось за много миль от розового дома. Звуки приносились ветром, пока мы, сбившись в кучку, смотрели, как гроб с Маей опускают в землю. Августа пустила по кругу бумажный пакет с манной, и каждый кинул горсть семян в могилу, а в моих ушах звучало только пчелиное пение.
В ту ночь, когда я лежала в своей постели, стоило мне закрыть глаза, как жужжание пчел заполняло все мое тело. Оно заполняло всю землю. Это был древнейший звук во вселенной. Звук отлетающих душ.