Тайная жизнь пчел
Шрифт:
Августа улыбнулась и обмакнула деревянный пестик в кадушку с медом, стоящую на столешнице возле электрической духовки. Смазывая медом пирожки с очередного противня, она подробно объяснила мне, почему Успение было — ни больше ни меньше — вознесением Марии на небеса. Мария умерла, а затем проснулась, и ангелы понесли ее к облакам.
— Именно Мая начала называть этот день Днем Марии, — сказала Июна.
— И этот день для нас больше чем просто Успение, — сказала Августа, перекладывая пирожки на проволочные подставки. — Это особое поминовение Нашей
— Это продолжается целых два дня?
— Мы начнем сегодня вечером и закончим завтра днем, — сказала Августа. — Поторопись со своими хлопьями, тебе еще делать ленты и гирлянды, развешивать рождественские фонарики, расставлять подсвечники, мыть тележку и вытаскивать цепи.
Я подумала: Похоже, тут все серьезно.Мыть тележку? Развешивать фонарики? Вытаскивать цепи? Цепи?
Одновременно с тем, как я положила в раковину свою миску, раздался стук в дверь.
— Если здесь не самый вкуснопахнущий дом в Тибуроне, то я — обезьяний дядюшка, — сказал Нейл, заходя на кухню.
— Ну, я полагаю, ты избавлен от подобного родства, — сказала Июна.
Она предложила ему медового пирога, но он замотал головой, чем тут же себя выдал — стало ясно, что он пришел неспроста. Нейл не отказывался от пищи. Никогда. Сейчас он стоял посреди кухни, переминаясь с ноги на ногу.
— И чего ты пришел? — спросила Июна. Он прочистил горло, потер свои бачки.
— Я… я пришел, надеясь с тобой поговорить. Это прозвучало столь натянуто, что Июна, сузив глаза, с минуту его изучала.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Все нормально. — Он сунул руки в карманы, затем вынул. — Я просто хочу с тобой поговорить.
Июна стояла и ждала.
— Ну, я слушаю, — сказала она.
— Я думал, мы съездим прокатиться. Она оглядела кухню.
— Если ты еще не заметил, Нейл, у меня по горло работы.
— Я вижу, но…
— Давай говори, в чем дело? — сказала Июна, начиная, по обыкновению, сердиться. — Что у тебя за неотложная важность?
Я посмотрела на Августу, которая, скривив рот на сторону, старалась выглядеть занятой. Розалин же, напротив, прекратила всякую видимость работы и переводила глаза с Июны на Нейла. Затем обратно на Июну.
— Черт, — сказал Нейл. — Я пришел сюда, собираясь в сотый раз просить тебя выйти за меня замуж.
Я уронила ложку в раковину. Августа отложила свой пестик. Июна открыла рот, но так ничего и не сказала. Все просто застыли на своих местах.
Давай же. Не упусти свою жизнь.
Дом скрипнул, как и подобает старому дому. Нейл посмотрел на дверь. Я почувствовала, как моя рубашка намокла под мышками. У меня возникло ощущение, похожее на то, когда в пятом классе учитель писал нам на доске какое-нибудь бессмысленное слово, вроде «длокирок», и у нас было две минуты, чтобы распутать его
Розалин сказала:
— Ну, Июна, не стой просто так, открыв рот. Скажи уже что-нибудь.
Июна смотрела на Нейла, и в ее лице читалась борьба. Капитуляция, которую ей нужно было признать. И не только Нейлу — жизни в целом. Наконец из нее вырвался долгий выдох.
— Ладно, — сказала она. — Замуж — так замуж.
Розалин хлопнула себя по ноге и издала победный клич, а Августа улыбнулась самой широкой улыбкой, какую я когда-либо видела на ее лице. А я — я просто переводила взгляд с одного на другого, не в силах поверить произошедшему.
Нейл подошел и поцеловал Июну в губы. Казалось, они не собираются прекращать поцелуй, даже чтобы перевести дыхание.
Когда они все же прекратили, Нейл сказал:
— Мы сейчас же поедем в ювелирный магазин и купим кольцо, пока ты не передумала.
Июна бросила взгляд на Августу.
— Не могу же я оставить всю работу на них, — сказала она, но было видно, что это не слишком ее беспокоит.
— Иди, иди, — сказала Августа.
Когда они вышли, мы с Августой и Розалин сели за стол и принялись, пока он не остыл, поедать медовый пирог, обсуждая произошедшее. Нас еще ждала масса дел, но некоторые вещи необходимо переварить прежде, чем продолжать что-либо делать. Мы говорили: «Вы видели, как смотрел Нейл?» или «Вот это был поцелуй!» Но в основном мы просто глядели друг на друга, повторяя: «Июна выходит замуж!»
Подготовка к Дню Марии была нескончаемым занятием. Для начала Августа велела мне заняться лентами. Я нарезала полосами пачки толстой бело-голубой гофрированной бумаги, пока на обеих руках у меня не появились мозоли. Я загнула бумагу по краям так, что она начала виться, а затем вытащила во двор лестницу и развесила ленты на миртовых деревьях.
Я вырубила целую грядку гладиолусов и изготовила шестифутовую гирлянду, примотав цветы к веревке проволокой. Казалось, что это у меня ни за что не получится. Когда я спросила Августу, что мне теперь с этим делать, она ответила: «Обмотай ее вокруг тележки». Ну да, конечно. Как я сама не догадалась?
Затем я перерыла весь чулан в поисках рождественских фонариков, которые должна была укрепить на кустах возле заднего крыльца, не говоря уже обо всех проводах, которые мне пришлось протянуть.
Пока я работала, Зак, сняв рубашку, косил траву газонокосилкой. Я расставила столики под миртами, чтобы ленты могли развеваться на ветру и щекотать наши лица, пока мы будем есть. Я старалась не смотреть на Зака. Его тугая кожа блестела потом на солнце, с шеи свисал медальон на цепочке, а шорты едва удерживались на бедрах, открывая пучок волос пониже пупка.