Тайная жизнь полукровки
Шрифт:
— И что ты скажешь про татуировки? — спросил профессор Парис.
И что я могла об этом сказать? Он снова меня мучает. Снова издевается. Снова унижает.
— Ну же, раз ты читала книги, значит должна знать и об этом. Расскажи нам.
— Простите, — пробормотала я, — не читала, просто услышала.
— Спасибо за честность.
Профессор присел на край своего стола. Довольный уставился на студентов.
— Во-первых, телепортация существует, — сказал он, — а, во-вторых, ей обучены лишь специальные подразделения.
Специальные подразделения? Я наклонилась ближе.
— Ей обучены некоторые подразделения службы безопасности, — продолжал профессор, — у них имеются особенные татуировки. То есть с виду татуировки — самые обыкновенные, но в них зашифрован определенный код, оснащенный магией. Благодаря коду и становится возможным телепортация.
Вот оно что! Я заулыбалась.
— А как вычислить работника службы безопасности? — спросил Гайс.
— Никак, — развел руками Нолан, — код слишком сложен, его невозможно вычислить. Ты до последнего будешь гадать, кто перед тобой, сотрудник секретной службы или просто любитель дурацких рисунков на коже.
Значит ты из службы безопасности. Нолан-Нолан. Сердце забилось быстрее, как бешенное. Я глубоко вдохнула, стараясь заглушить стук. Хоть немного. Если он из службы безопасности, значит точно сможет помочь мне с поисками мамы, надо лишь набраться смелости и попросить о помощи. Набраться смелости и признаться в том, что Лил и Лилия — это один и тот же человек.
— У сотрудников есть запас телепортаций, и есть протокол, где прописано, в каких случаях телепортация возможна, — продолжал Нолан, — также для телепортации нужно определенное психоэмоциональное состояние. Поняли?
Никто не понял, но все закивали.
— Поговорим о том, как работает телепортация…
Я все возвращалась мыслями к тому, как признаюсь в своей личности. Как это лучше сделать? Подойти после пар и шепнуть на ушко: «Не узнал меня?» или же сделать это в образе Лил. Подойти и сказать: «Кстати, я твоя ученица!». Я глубоко вдохнула. Хотелось, чтобы он сам как-нибудь узнал-догадался. Хотелось избежать самого неловкого разговора в моей жизни. А, что, если он расстроится, когда узнает, что Лилия — это я. Профессору ведь не нравится Лилия, он считает ее безответственной дурочкой. Пара закончилась достаточно быстро, и я задержалась, чтобы обсудить курсовую работу. И, возможно, сказать правду. Проклятье! Нельзя с этим затягивать. Надо просто взять и сказать все.
— Профессор, есть разговор, — начала я.
— Ты не передумала? — перебил Нолан.
Я сморгнула. О чем он. Передумала? Ах точно! О курсовой.
— Нет не передумала, — пробурчала я.
Смелости рассказать оставалось все меньше.
— Рыбки для госпожи Аполоны? — спросил профессор Парис.
— Для нее.
— Смогла зачаровать?
— Зачем спрашиваете, если знаете ответ?
Но профессору просто нравилось издеваться надо мной. Профессиональное гадство это или что? Но с сердцем я не могла ничего поделать. Я вспоминала, как вчера мы стояли точно на этом же месте и вели совсем другие разговоры. Вспомнила, как Нолан «грозился» задержать меня после занятий.
— Поговорим про курсовую, — сказал профессор Парис, предлагая мне присесть.
Мы сели. Смотрели друг на друга. Только смотрели совсем по-другому. Сейчас мы превратились в мудрого профессора и непутевую ученицу. Я ухмыльнулась своим мыслям. Не узнал меня! До сих пор не узнал. Я решила пока не говорить. Немного подождать. Может, намекнуть ему как-нибудь?
— Что ты хочешь изучать про полукровок, — спросил Нолан, — придумала название темы?
— Полукровки среди нас?
— Очень плохо. Ты же не статью в газету пишешь, а научную работу. Подумай еще.
— Жизненная энергия у полукровок, — попыталась я снова.
— Уже лучше. Попробуй добавить что-нибудь еще.
— Чего добавить? — хмыкнула я, — воды?
— Это называется научность. Добавь научности.
— Теория происхождения жизненной энергии у полукровок? — предложила я, — или же особенности жизненной энергии полукровок?
— Хорошо, — кивнул профессор, — оставим «Особенности жизненной энергии полукровок». Что ты собираешься анализировать?
— Рассмотрю различия полукровок от всех остальных, особенности их магии, расскажу, почему полукровки редко выживают.
— Хорошо. Одобряю. Я выписал тебе список литературы, которую необходимо использовать в работе, — профессор протянул мне листок с перечнем книг.
— Я думала, это Вы мне все расскажете…
— Я наставник, а не нянька, не путай, пожалуйста.
Умел же он задеть. Противный. Но сердце забилось только быстрее. Вчера его губы были на моих губах. Вчера эти самые руки, которые сейчас перебирают бумаги, перебирали мои волосы. Я рвано вдохнула. По коже пробежали мурашки.
— Лилия, к завтрашнему дню необходимо написать введение, — продолжал профессор, — напиши, почему эта тема тебя волнует, какие с ней связаны проблемы.
— И какие же? — фыркнула я, — мне написать, что беспокоит смертность полукровок?
— Напиши реальную проблему, подумай хорошенько, — профессор задумался, заговорил медленно и немного мечтательно, — знаешь, какая проблема есть…
— Ну же, какая?
— Низкая жизненная энергия у полукровок, — сказал он, — низкая жизненная энергия при которой мало и темной, и светлой магии. И при которой полукровка чувствует себя здоровой…
Я замерла. Он говорил обо мне. Он понял, что я, то есть Лил — полукровка! Он все-таки увидел это на том аппарате, но почему ничего не сказал? Почему даже вида не подал?
— Нет-нет, забудь, — поспешил профессор, — пиши о том, что волнует тебя, а не меня.
— К завтрашнему дню? — переспросила я.
Надо как-то намекнуть, что я — это она. Надо попытаться.
— А что, если у меня другие планы? — хитро спросила я, наклоняясь.
Да, вчера я задала ему тот же вопрос. На этом же месте. Но сегодня получила совершенно другой ответ.
— Тогда пиши курсовую с госпожой Аполоной. Мне неинтересно работать со студентом, которому плевать.
Проклятье! Не узнал! Даже близко не узнал. Он обрывал мои попытки флирта еще на полуслове. Спасибо за преданность, конечно…