Тайник на Эльбе
Шрифт:
Секретарь прочитал его и молча спрятал в папку, лежавшую на краю стола. Рыбин успел заметить, что в папке уже скопилось немало бумаг, и каждая, как и принесённая им, начихалась со слова «заявление».
«Ну как? — сказал он, наклоняясь к секретарю. — Примут меня?»
«Обсудим».
«Нет, ты сейчас говори. — Рыбин зашёл за стол, опёрся на него руками. — Я теперь же знать должен».
«Обсудим», — повторил секретарь.
Секретарь и Рыбин работали в одной бригаде. Здесь же, в депо, трудились отец и старший брат Ореста. Секретарь хорошо знал всех троих, а со старым слесарем
«Волнуешься?» — сказал секретарь.
«Да ответь же, — не выдержал Рыбин. — Не томи!»
«Ладно. — Секретарь помедлил. — Думаю, примем».
«Тогда — вот. — Рыбин полез за пазуху, вынул вторую бумагу. — Я ведь не только в партию хочу. В партию — главное. Но и это… главное!»
В новом заявлении Орест Рыбин просил партийную организацию направить его на работу в ОГПУ, чтобы, как он выражался, «не давать спуску контре, давить гадов, из-за которых погиб товарищ Ленин и которые замахиваются на всю Советскую власть».
Так было в тот памятный год. Двадцать лет службы в органах государственной безопасности — и сейчас полковник Рыбин по праву считался одним из лучших офицеров управления.
— Ну, вздремнём малость, — повторил он, пытаясь лучше устроиться на жёстком сиденье.
— Попробуем, — отозвался Аскер.
— Впрочем, я бы прежде чего-нибудь пожевал, — проговорил Рыбин. — Есть хочется отчаянно. Ты как на этот счёт?
— Говоря по чести, тоже не прочь.
Чекисты закончили свой рабочий день во втором часу ночи, и тогда выяснилось, что надо срочно лететь в Баку. Руководство управления заинтересовалось показаниями Лисса. Некоторые данные свидетельствовали о том, что он мог сказать правду. Надо было срочно допросить агента, изучить его показания, сопоставить их с имеющимися сведениями…
— Поезжайте, — сказали Рыбину и Керимову, — поезжайте и подумайте на месте. О многом вы осведомлены лучше, чем местные товарищи, сможете помочь полковнику Азизову. Машина уже заказана и ждёт. Выезд на аэродром немедленно.
Так случилось, что Рыбин и Керимов отправились в путь, не поужинав.
Аскер распаковал небольшой свёрток. В нем оказался хлеб и несколько кружочков копчёной колбасы — все, что удалось захватить. Офицеры поели.
Истекал третий час полёта. Машина уже вышла к Волге и взяла курс на Астрахань, когда в пассажирской кабине появился радист. Он был озадачен, молча протянул Рыбину радиограмму.
Полковник прочитал:
КОМАНДИРОВКА ОТМЕНЯЕТСЯ. НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ. ЛЫКОВ.
Отправив радиограмму, генерал Лыков поднял трубку телефона, стоявшего поодаль от других аппаратов.
— Слушаю, — раздалось в трубке.
— Докладываю: полковника Рыбина и майора Керимова отозвал.
— Хорошо. — Трубка помолчала. —
Лыков собрал со стола бумаги, запер их в сейф и вышел в приёмную. Сидевший там офицер встал. Лыков сказал:
— Пошлите на аэродром машину — полковник Рыбин и майор Керимов возвращаются… А я к начальнику.
Офицер кивнул.
Лыкова принял мужчина лет шестидесяти — высокий, худощавый, большеглазый, с густыми тёмными волосами, едва тронутыми сединой. Он указал Лыкову на кресло и, когда тот сел, пододвинул коробку папирос.
— Спасибо. — Лыков взял папиросу. — У вас сложилось какое-нибудь мнение, Алексей Ильич?
— Нет… Распорядились, чтобы Отто Лисса доставили сюда?
— Да, как вы и приказали.
— Хорошо. Завтра, видимо, будет и тот, перебежчик. — Начальник взглянул на лежащую перед ним бумагу. — Георг Хоманн.
— Сложная история, — задумчиво сказал Лыков.
— Сложная. Полагаю, не будете возражать, если обоих поручим Рыбину и Керимову?
— Нет, разумеется. — Лыков пододвинул к себе пепельницу, осторожно стряхнул в неё пепел с папиросы. — Вот только хотелось бы…
— Говорите.
— Видите ли, Алексей Ильич, надо бы как следует прояснить Отто Лисса. Все предпринять, буквально все.
— Вы же знаете, это невозможно.
— Понимаю, но…
— И потом, при всех обстоятельствах верить ему трудно. Давайте думать о другом, о Хоманне.
— Здесь выход один.
— Какой?
— Я навёл справку. На том участке фронта сейчас затишье. Наши войска будут молчать, вероятно, ещё недели две. Нет данных, чтобы и немцы затевали какие-либо операции в ближайшие дни.
Начальник усмехнулся.
— Поразительно, — пробормотал он.
— Не понимаю.
— Я говорю: поразительно, как иной раз могут одинаково мыслить люди. Все ещё не понимаете? Но вы ведь предлагаете организовать специальную группу и забросить её в тыл той самой дивизии «Тейфель», откуда перебежал Хоманн, не так ли?
Лыков кивнул.
— Группа должна добыть пленных из батальона, а ещё лучше из роты, где служил перебежчик, — продолжал развивать свою мысль начальник. — Так ведь?
Лыков вновь кивнул.
— И это нужно, чтобы допросить пленных и установить, что за птица Хоманн. Я правильно вас понял?
— Именно так.
— Значит, хорошо. — Начальник хитро прищурился. — Могу сообщить: полчаса назад такое задание отправлено на фронт.
— Алексей Ильич, надо его задержать! — Лыков встал.
— Почему?
— Дело слишком деликатное, чтобы без нашего наблюдения… Словом, хочу направить туда майора Керимова.
Начальник тоже поднялся с кресла.
— Что ж, — сказал он, — вы правы.
— Так я — на аэродром, встречу его, все объясню и отправлю немедля?
— Езжайте. В штаб армии будет передано, чтобы без Керимова ничего не предпринимали.
Аскер уже трое суток находился на этом участке фронта. Он действовал энергично и многое успел. Хотя с перебежчиком свидеться не пришлось (Георга Хоманна незадолго до прибытия Аскера направили в Москву), удалось разобраться в обстановке и наметить план действий — на месте осталась копия показаний Хоманна.