Тайник на Эльбе
Шрифт:
— А теперь — и отпуск, и благодарность?
— Именно! И ещё одно: перед отъездом в отпуск я зашёл к лейтенанту Шульцу. Знаете, мне показалось, что и он, как бы это сказать… в некотором недоумении, что ли, по поводу всей этой истории.
— Давно знаете майора Гауса?
— Я не понимаю вопроса.
— Ну… быть может, майор Гаус почему-либо особенно расположен к вам?
— Что вы, — усмехнулся Хоманн. — Он, я думаю, до пожара в складе и не подозревал о моем существовании.
Глава седьмая
Со времени возвращения Аскера с фронта и совещания у генерала Лыкова прошло три недели. И вот Лыков вновь слушает доклад майора
Аскер рассказал о допросах лейтенанта Шульца, обер-ефрейтора Герберта Ланге и других, о разговорах с Георгом Хоманном.
— Выводы, — сказал Лыков, когда Аскер закончил. — Делайте выводы, майор.
— Выводы? — Аскер задумался. — Вывод такой: Георг Хоманн говорит правду.
Лыков как-то странно посмотрел на офицера, вызвал адъютанта.
— Что, прибыл полковник Чистов? — спросил его Лыков.
— Да, товарищ генерал. Он здесь и ждёт.
Вошёл Чистов. Это был человек лет шестидесяти пяти, болезненного вида, высокий, худой. Одет он был в штатское, как, впрочем, и все находившиеся в кабинете.
— Доложите нам о тайнике с архивами. С самого начала, но коротко,
— сказал Лыков.
— Слушаюсь. — Чистов гулко откашлялся в кулак. — Полгода назад нам стало известно, что из РСХА [7] разослана во все органы гестапо, абвера, СД и СА [8] весьма важная директива. Подписал её сам Генрих Гиммлер. Директива предписывает этим организациям, а также альгемейне СС [9] , ваффен СС [10] , ферфюгунгструппен СС [11] и соединениям «Тотен копф» [12] принять все меры к тому, чтобы архивы их были сохранены и ни при каких обстоятельствах не попали в руки противника. При эвакуации с Востока архивы надлежит под строгой охраной отправлять в определённые пункты, где они должны быть систематизированы и в специальных металлических ящиках сданы на тайное хранение. Где, в каких пунктах и под чьим руководством созданы эти тайники, сколько их и что они собой представляют — мы не смогли ещё установить.
7
РСХА — главное имперское управление безопасности в гитлеровской Германии.
8
СА — штурмовые отряды.
9
Альгемейне СС — общая СС.
10
Ваффен СС — войска СС.
11
Ферфюгунгструппен СС — особые отряды СС.
12
«Тотен копф» — «Мёртвая голова» — название соединений СС, занимавшихся особо важными диверсионными и карательными операциями, а также охраной лагерей военнопленных.
— Кое-какие сведения получили только месяца два с половиной назад, — проговорил Лыков. — Причём об одном лишь тайнике, а их, вероятно, несколько.
— В Остбурге? — спросил Аскер.
— Остбург? — Полковник Чистов казался удивлённым. — Нет, речь идёт о другом населённом пункте.
— Не в Остбурге, — сказал, как бы размышляя вслух, генерал Лыков.
Аскер беспокойно завозился на месте.
— Он, этот городок, расположен в низовьях Эльбы, на её левом берегу, — продолжал Чистов.
— На
— На левом, то есть на западном. Точнее, не на самом берегу, а несколько в стороне от реки.
— Название городка?
— Карлслуст, — сказал Чистов. — Предполагается, что близ него, в лесу, где-то у реки, в подземном хранилище и находятся архивы, о которых идёт речь. Точнее, часть этих архивов. Тайник создан с целью сохранить архивы, если война будет проиграна немцами и Германию оккупируют.
— Простите, товарищ генерал. — Аскер приподнялся. — Могу я спросить об источнике, из которого полковнику стало известно об архивах и тайнике?
— Можете. — Лыков взглянул на Чистова. — Ответьте майору Керимову.
Чистов сказал:
— Источник — это наш разведчик, действующий по соседству.
Аскер встал, подошёл к карте Германии, занимавшей одну из стен кабинета, приложил к ней линейку, что-то прикидывая, потом вернулся.
— Всего полтораста километров, — сказал он. — Только сто пятьдесят километров отделяют Остбург от Карлслуста. Города — на разных берегах реки. В остальном все совпадает — расположение тайников, метод хранения, упаковка.
— Да, даже упаковка, — кивнул Лыков.
Чистов молчал. Он был дисциплинирован и вопросов не задавал: все, что нужно, генерал Лыков скажет.
— Два тайника в соседних городах… — Аскер потёр переносицу. — Странно.
— Послушаем полковника Чистова, — сказал Лыков.
Аскер сел.
Чистов продолжал:
— Архивы ищет специальная группа. Она в Карлслусте, заброшена удачно, действует активно. Определился район нахождения объекта. Это все. Дальше группа не может продвинуться. Контрразведка едва её не нащупала. Теперь там все настороже, и малейшая оплошность может привести к катастрофе.
— Простите, когда это произошло? — Аскер беспокойно задвигался на стуле.
— Вы спрашиваете, когда произошло осложнение и немцы встревожились? — переспросил полковник.
— Да.
— Месяца два назад…
— А что, разве трудно архивы вывезти и в каком-нибудь другом месте соорудить новый тайник?
— Мы предусмотрели такую возможность и наблюдаем за транспортом. К тому же архивы, о которых идёт речь, — это сотни больших ящиков. Передвинуть колонну машин с таким грузом незаметно для вражеской разведки, которая находится в данном районе и специально охотится за этими архивами, вряд ли возможно. Немцы поумнели по сравнению с тем, как действовали в первый период войны. Сейчас они далеки от того, чтобы недооценивать силы и возможности советской разведки.
Генерал поблагодарил Чистова. Тот ушёл.
— Ну, — сказал Лыков, когда он и Аскер остались одни, — что вы обо всем этом скажете?
— Аскер молчал.
— Говорите же, — усмехнулся Лыков.
Аскер встал, взялся за спинку стула.
— И все же я верю перебежчику Хоманну, — проговорил он.
Лыков не ответил.
— Верю, — продолжал Аскер, — и ничего не могу с собой поделать. Вот я разговариваю с ним, он глядит мне в глаза, я слушаю его неторопливую, обстоятельную речь и чувствую — Хоманн говорит правду!
— Любопытно…
— Товарищ генерал, он никогда не выгораживает себя, напротив — часто говорит вещи, которые могут только повредить ему. Говорит и понимает, что действует себе во вред, — я вижу это по его глазам, по тому, как меняется его настроение, голос… А ведь к этому его никто не принуждает. Он поступает так добровольно, хотя о многом мог бы и словом не обмолвиться. Сергей Сергеевич, все то из его показаний, что я имел возможность проверить, — правда, одна лишь правда, от начала до конца, от главного до последней мелочи… Могут сказать: это приём, применяя который подследственный хочет расположить к себе следователя, чтобы тот поверил его дальнейшим показаниям. Но такой приём хорош лишь в одном случае. А именно: когда преступник знает, что следствие имеет возможность проверить его показания. Ведь так?