Тайник
Шрифт:
— Правда?
Дебора заставила себя улыбнуться. Подруга не ошибалась, ее отношения с Саймоном были совсем другими, нежели с Томми, и все же Деборе показалось, будто замечание Чайны направлено против ее мужа, и она тут же почувствовала себя обязанной его защитить — чувство, которое ей совсем не нравилось.
— Может быть, это потому, что ты видишь нас за серьезным делом?
— А по-моему, дело тут ни при чем, — заметила Чайна. — Ты же сама говоришь, он не похож на Томми. Может, это из-за его… ну, ноги? Из-за нее он серьезнее смотрит на жизнь?
—
Дебора понимала, что это не совсем так. Как следователь по делам об убийстве, Томми сталкивался по работе с такими вещами, которые Саймону и не снились. Но ей хотелось найти способ объяснить подруге, что между любовью к человеку, почти безраздельно занятому собственными мыслями, и человеку открытому, темпераментному, интересующемуся жизнью во всех ее проявлениях большой разницы нет. Просто Томми мог себе все это позволить, вот и все, хотелось сказать Деборе в защиту мужа. И не потому, что он богат, а просто потому, что он такой, какой есть. И то, какой он есть, придает ему уверенность, которой не обладают другие люди.
— Ты имеешь в виду его увечье? — спросила Чайна минуту спустя.
— Что?
— Какие у Саймона причины для серьезности?
— Знаешь, об этом я даже не думаю, — сказала ей Дебора. Смотрела она прямо на дорогу, чтобы подруга не прочитала по ее лицу, что это ложь.
— А-а. Понятно. Ты с ним счастлива?
— Очень.
— Ну что ж, повезло тебе.
Внимание Чайны снова привлекла карта.
— На ближайшем перекрестке не сворачиваем, — сказала она отрывисто. — На следующем направо.
Она направляла их к северной оконечности острова, в места, совершенно не похожие на те приходы, где расположились Сент-Питер-Порт и Ле-Репозуар. Гранитные утесы гернсийского юга на севере сменили дюны. Крутые, поросшие деревьями спуски в бухты уступили место пологим песчаным пляжам, а из растительности, защищавшей землю от ветров, остались только песколюб и вьюнок, которые росли на сыпучих песках, да молочай и овсяница там, где дюны утратили свою подвижность.
Их маршрут пролегал по северному берегу Ле-Гранд-Гавр, огромной открытой бухты, где на берегах пережидали зиму маленькие лодки. По одну сторону водного простора скромные белые домики Ле-Пикереля стояли вдоль дороги, уводившей на запад, к целой серии бухт, которыми так примечательны низинные части Гернси. По другую сторону влево уходила Ла-Гаренн, названная так из-за кроличьих нор, в которых обитал когда-то главный деликатес острова. Сегодня это была узенькая полоска мостовой, огибавшая восточный склон Ле-Гранд-Гавр.
Там, где Ла-Гаренн поворачивала, следуя изгибу береговой линии, они нашли дом Анаис Эббот. Он стоял посреди большого участка земли, отделенного от дороги теми же серыми грандиоритовыми блоками, из которых было сложено и само здание. Перед домом был разбит обширный сад с петляющей тропой к крыльцу. На ступеньках, сложив под арбузными грудями руки, стояла сама Анаис. Она увлеченно беседовала о чем-то
Пока Дебора ставила машину на обочине через дорогу от дома, мужчина протянул Анаис руку. Та взяла ее и встряхнула, точно заключив с ним какую-то сделку, и мужчина, развернувшись, спустился с крыльца и пошел по выложенной камнем тропинке между кустами хебе и лаванды. Анаис провожала его глазами, а поскольку его автомобиль оказался припаркованным как раз перед Дебориным, то хозяйка дома увидела двух своих следующих посетительниц, когда те выходили из «эскорта». Ее тело заметно напряглось, выражение лица, мягкое и открытое в присутствии мужчины, изменилось, глаза превратились в щелки, пока она вычисляла, что нужно этим двум женщинам, приближавшимся к ней.
Точно защищаясь, она подняла руку к горлу.
— Кто вы? — спросила она у Деборы. Затем перевела взгляд на Чайну: — Почему вы не в тюрьме? Что это значит? — И наконец задала вопрос обеим: — Что вы здесь делаете?
— Чайну отпустили, — ответила Дебора и представилась, объяснив свое присутствие туманным намерением «во всем разобраться».
Анаис переспросила:
— Отпустили? Что это значит?
— Это значит, что Чайна невиновна, миссис Эббот, — сказала Дебора. — Она ничего не сделала мистеру Бруару.
При упоминании этого имени глаза Анаис наполнились слезами.
— Я не могу говорить с вами. Я не знаю, что вам нужно. Оставьте меня.
И она сделала движение, чтобы уйти.
Чайна остановила ее:
— Анаис, подождите. Нам надо поговорить…
Женщина стремительно обернулась.
— Мне не о чем говорить с вами. Я не хочу вас видеть. Разве вы не достаточно натворили? Вам этого мало?
— Мы…
— Нет! Я видела, как вы себя с ним вели. Думали, я ничего не заметила? А я заметила. Да, заметила. Я знаю, чего вы добивались.
— Анаис, он просто показывал мне дом. Поместье. Хотел, чтобы я увидела…
— Хотел, хотел, — фыркнула Анаис, но голос ее дрогнул, и слезы, стоявшие в глазах, покатились по щекам. — Вы знали, что он мой. Вы это знали, видели, вам говорили об этом все кругом, но вы все равно продолжали гнуть свое. Вы решили его соблазнить и ни минуты не тратили впустую…
— Я только снимала, — сказала Чайна. — Мне не хотелось упускать шанс поснимать для одного американского журнала. Я сказала ему об этом, и моя идея ему понравилась. Мы не…
— Да как вы смеете отрицать! — Ее голос поднялся до крика. — Он совсем от меня отвернулся. Он говорил, что не сможет, но я-то знала, что он не хотел… Я потеряла все. Все.
Она реагировала так бурно, что Деборе на мгновение показалось, будто, покинув свой «эскорт», они оказались в другом измерении, и она поспешила вмешаться:
— Нам нужно поговорить со Стивеном, миссис Эббот. Он здесь?
Анаис попятилась к двери.
— Что вам нужно от моего сына?