Тайник
Шрифт:
— Пойду узнаю, дадут ли мне поговорить с братом, — сказала она. — Или найду Холберри и пошлю весточку с ним. Или…
Она замешкалась, ее взгляд устремился к двум женщинам, которые зашли отдохнуть после утренней пробежки по магазинам, нагруженные пакетами от «Маркса и Спенсера». Наблюдая, как они устраиваются за столиком, слушая их беззаботный смех и болтовню, Чайна совсем сникла. Она обратилась к Деборе:
— Увидимся позже, ладно?
Кивнула Сент-Джеймсу и взялась за пальто. Дебора окликнула подругу, когда Чайна
— Это что, было так необходимо? — спросила она. — Взял бы уж тогда и назвал его убийцей. К тому же ты считаешь, что она тоже в этом замешана, так? Потому и не хочешь при ней говорить о том, что тебе удалось узнать. Ты думаешь, они убийцы. Оба. Или один из них. Ты ведь так думаешь, правда?
— У нас нет доказательств того, что это не так, — ответил Сент-Джеймс, хотя собирался говорить совершенно о другом.
Он реагировал на обвиняющий тон жены, прекрасно понимая, что его реакция — это пустое раздражение, которое приведет лишь к новой ссоре.
— Как ты можешь так говорить? — продолжала Дебора.
— Дебора, а как ты можешь говорить иначе?
— Я же рассказала тебе все, что нам удалось узнать, и это не имеет ни малейшего отношения к Чероки. Или к Чайне.
— Не имеет, — согласился он. — То, что вы узнали, к ним не относится.
— А то, что узнал ты, относится. Ты это хочешь сказать? И как полагается хорошему маленькому детективу, ты все держишь при себе. Ну что же, прекрасно. Похоже, мне пора собирать чемодан. Похоже, мне пора предоставить тебе…
— Дебора.
— …закончить дело, как ты считаешь нужным, ведь ты все равно уже все решил.
И она, как до нее Чайна, взялась за пальто. Но запуталась в рукавах и не сумела разыграть драматическую сцену ухода до конца, что она, вне всякого сомнения, собиралась сделать.
— Дебора. Сядь и послушай.
— Не говори со мной так. Я не ребенок.
— Так не веди себя как…
Вовремя сдержавшись, он поднял обе руки ладонями к ней в жесте, который словно призывал: «Давай перестанем». Усилием воли он заставил себя успокоиться и говорить здраво.
— Неважно, во что именно я верю.
— Так значит, ты…
— И, — прервал он ее решительно, — неважно, во что веришь ты. Факты — вот единственное, что имеет значение. Чувствам нет места в такой ситуации, как наша.
— Господи боже, так ты и впрямь принял решение? На каком основании?
— Никакого решения я не принимал. У меня нет на это права, но даже если бы оно было, моего мнения все равно никто не спрашивает.
— Ну и?
— Дело принимает нехороший оборот. Вот так.
— Что ты узнал? Что они нашли?
Не дождавшись ответа, она воскликнула:
— Боже мой, так ты и мне не веришь? Что, по-твоему, я сделаю с твоей информацией?
— А что бы ты сделала, если бы она указывала на то, что брат твоей
— Что за вопрос? По-твоему, я побегу ему об этом рассказывать?
— Кольцо… — Сент-Джеймсу не хотелось это говорить, но пришлось. — Оказалось, он узнал его сразу, как только увидел, но ничего не сказал. Как ты объяснишь это, Дебора?
— Разве я должна что-то объяснять? Это его дело. Он и объяснит.
— Ты до такой степени в него веришь?
— Он не убийца.
Но факты утверждали обратное, хотя Сент-Джеймс никак не мог осмелиться раскрыть их. Eschscholzia californica, бутылочка в траве, отпечатки на бутылочке. И все, что произошло в округе Ориндж, штат Калифорния.
Он еще раз все взвесил. На Ривера указывало все. Кроме одной маленькой детали: денег, которые уходили с Гернси в Лондон.
Маргарет стояла у окна и резко вскрикивала каждый раз, когда какая-нибудь птица приближалась к дому. Она дважды звонила в полицию с требованиями сообщить, когда они наконец займутся «этим жалким воришкой», и теперь ждала прибытия того, кто выслушает ее историю и примет надлежащие меры. В это время Рут пыталась сосредоточить свое внимание на пяльцах.
Однако с Маргарет это было практически невозможно.
— Через час ты запоешь новую песню о его невиновности.
Или:
— Я вам покажу, что значит честь и правда.
Пока они ждали, эти и подобные им ремарки сыпались из нее с интервалами в несколько минут. Рут не знала, чего они ждут, потому что после первого звонка в полицию невестка сообщила ей лишь одно:
— Они уже занимаются его делом.
Время тянулось, и Маргарет все сильнее впадала в ажитацию. Она почти убедила себя в необходимости позвонить в полицию еще раз и потребовать от властей немедленных действий, когда к дому подкатил черно-белый автомобиль и она воскликнула:
— Взяли!
Маргарет бросилась к дверям. Рут, с трудом поднявшись с кресла, заковыляла за ней, изо всех сил стараясь не отстать. Ее невестка выскочила на улицу, где констебль в форме открывал заднюю дверь автомобиля. Маргарет отпихнула его и встала между ним и пассажиром. Когда из дома вышла Рут, Маргарет уже грубо выволакивала Пола Филдера из машины за воротник.
— Думал, тебе удастся сбежать, да? — спрашивала она.
— Послушайте, мадам, — вмешался констебль.
— Дай сюда рюкзак, воришка ты этакий!
Пол извивался в ее руках и прижимал рюкзак к груди. Он пинал ее лодыжки.
— Он снова убегает! — закричала она и тут же потребовала от полицейского: — Да сделайте же что-нибудь, черт вас возьми. Отнимите у него рюкзак. Оно у него там.
Второй констебль, сидевший за рулем, обернулся к ней.
— Вы препятствуете…
— Если бы хоть один из вас делал свою работу как полагается, я бы не препятствовала, черт побери!