Тайник
Шрифт:
Полицейские подняли и тут же опустили пистолеты.
Пул закрылся сержантом как щитом.
— Я вас не трону. Даже позволю надеть на себя наручники. Только не бейте. Отведите меня к мэру. Его собираются взорвать, и если не принять срочных мер, это произойдет очень скоро. Ясно?
Сержант прохрипел «да», и Пул отпустил его. Тот, пошатываясь, стал хватать ртом воздух. Двое других приблизились к Пулу, который с готовностью вытянул руки. Заведя кисти назад, они надели на него наручники и отвели к полицейской машине, стоявшей рядом с приютом. У машины сержант окликнул Пула и, когда тот обернулся,
— Будешь знать, как с копами руки распускать, — пробурчал сержант, заталкивая Пула на заднее сиденье.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ
Рыжий Генри зло смотрел на Фрингса, сжимая и разжимая кулаки.
— Мы можем поговорить здесь, — сказал тот. — Хотя вам вряд ли понравится то, что я скажу.
Все глаза были устремлены на мэра, и хотя он привык отдавать распоряжения, но никогда не делал этого под нажимом, да еще будучи нетрезвым. Немного поколебавшись, Генри все-таки решил, что лучше поговорить с Фрингсом наедине.
— Идите, — глухо приказал он своему окружению.
Мужчины нерешительно смотрели на него, не зная, как поступить. Генри зыркнул на них глазом, и все исчезли. Мэр машинально взглянул на удалявшегося Смита. Эта привычка сохранилась у него еще со времен уличных боев. Жесты, скорость движения и напряженность походки говорили о скрытой агрессии. Генри смотрел, как Смит шагает к двери, бесцеремонно расталкивая людей. Такое мэру было знакомо — уверенная походка большого человека, пугающего людей своими габаритами. В другое время намерения Смита вызвали бы у Генри опасения. В делах, требовавших насилия, Смит был незаменим, но для самостоятельных решений не годился. Однако сейчас, когда у мэра было столько причин для беспокойства, ему было не до Смита.
Генри перевел взгляд на репортера, терпеливо ожидавшего, когда на него обратят внимание.
— Что вы хотели мне сказать? — спросил мэр.
— Мне известно о плане «Навахо».
Боксеры умеют держать удар. До этого момента раскрытие плана «Навахо» представлялось мэру вполне реальным, но все же худшим из всех возможных сценариев. И вот все случилось. Когда Генри заговорил, голос его звучал не вполне уверенно.
— Может, и мне объясните, о чем идет речь?
Фрингс издал короткий смешок.
— Не прикидывайтесь, мэр. Хотите, чтобы я вас с ним ознакомил?
Генри пожал плечами. Стоило по крайней мере узнать, о чем пронюхал этот репортеришка.
— Ладно, насколько я знаю, дело было так. Когда вы вступили в должность, вы об этом плане ничего не знали. Освоившись на новом месте, вы решили, что что-то идет не так, или, возможно, кто-то подкинул вам идею. Думаю, речь шла о бюджете. Короче, городские власти содержали семьи убитых в гангстерских войнах. Вам это показалось странным. Откуда брались средства? Вы или кто-то из ваших бухгалтеров проследили источник этих денег и выяснили, что их выплачивают некие фермеры. Вы были весьма удивлены. Что происходит? Вы — я говорю «вы», но вообще-то имею в виду ваших людей — немного покопались в делах, возможно, съездили в глубинку и проверили, что там делается. Там, к своему величайшему изумлению,
Генри смотрел в пространство немигающим взглядом. Раскопал-таки, подлый писака. Мэр был в бешенстве.
— Будем считать, что да, — продолжал Фрингс. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем тут дело. Этих убийц отослали в деревню, чтобы они зарабатывали деньги для семей своих же жертв. Это и был план «Навахо». И вот вы, оценив ситуацию, быстро смекнули, что здесь можно неплохо подзаработать. Забрали из домов всех этих вдов и детей и просто рассовали по психушкам и сиротским приютам. Теперь вы могли прикарманивать деньги, поступавшие с этих навахо-ферм. Я правильно понял?
— Вы меня шантажируете, — только и смог выдавить Генри.
Чтобы совладать с собой, он сосредоточился на своем дыхании. Все стремительно уходило из-под контроля. Пожар в архиве. Поляки. Берналь. Теперь это. У мэра пересохло в горле. Оркестр продолжал наигрывать легкую музыку. Гости танцевали и веселились.
— Разве? Чем же? И почему вы мне не возражаете? Объясните, в чем мой шантаж?
Наглый сукин сын. Генри так и подмывало врезать ему. А еще лучше — прикончить одним хорошим ударом.
Фрингс продолжил свое повествование:
— Итак, спустя какое-то время — возможно, через год или около того — вы почувствовали легкое недовольство. Денег явно маловато. Из этого плана можно было выжать гораздо больше. Поэтому вы, а возможно, Берналь или Блок, сообразили, что выращивать можно и более прибыльные культуры. В частности, на марихуане можно заработать…
Этого Генри боялся больше всего. Все другие моменты были неприятны, но не смертельны. Можно было признать свои ошибки и повесить главное на бывшего мэра. В худшем случае это вызвало бы не слишком серьезный скандал. Но наркотики меняли всю картину. Это грозило не только позором и отставкой. Он уже видел себя за тюремной решеткой.
Фрингс тем временем продолжал:
— Этот ваш Смит наладил подпольное производство, нашел ловких ребят для распространения — в общем, выстроил систему. Я не очень понял, почему вы поставляете наркотики только в Ист-Сайд? Почему исключительно чернокожим? Потому что они за вас не голосуют? Или вы хотели оградить от наркоты белое население? Но, честно говоря, мне до этого нет дела. Короче, люди Смита привозят марихуану в город и распространяют.
— Чего вы добиваетесь, Фрингс? — перебил его Генри.
Он подумал, что журналист похож на пса, способного учуять чужой страх. Или на акулу, приплывающую на запах крови. К черту дурацкие аналогии. Мэр принял агрессивную позу.
— Я написал обо всем этом. Материал лежит на моем письменном столе. Если я не позвоню к условленному часу, он появится в утреннем номере. Думаю, мы оба понимаем, чем это вам грозит.
— Какого дьявола вам нужно? — повторил Генри уже настолько громко, что стоявшие неподалеку гости повернулись в его сторону, однако, увидев, что мэр в гневе, быстро отвели глаза.