Тайное наследие Нибиру
Шрифт:
Глава 11
Земля
С того дня, когда я встретила Итана в Тартаре, я замкнулась в себе, как в детстве. Но тогда я не знала причины. Я не ведала, кем являюсь и на что способна. Я действительно стала бездушной сволочью в тот момент, когда сама приговорила любимого человека на семь мучительных лет в самом страшном Адском измерение. И не было оправдания моему мерзкому поступку. Я предала его. Но и он сделал тоже самое. Ведь я знала о его проблемах. О том, что он часто
Прошло две недели, а я даже не пыталась открыть разлом. Мысли путались, терзали сомнения. И в моменты отчаяния я мысленно возвращалась к Амфитеатру и в ужасе понимала, что даже будь у меня шанс изменить что-либо я снова поступила бы так же. Я не могла его простить. Столько боли. Ночные истерики и чувство опустошённости. Я кричала у моря, как сильно ненавижу его чёрную глубину. Винила в том, что вода отобрала у меня душу. Но это оказалось ложью. Эх, Итан.
Мама замечала изменения в моём настроении. От ярости и обиды, мои силы на Земле были почти такими же мощными, как в Тартаре. Когда я злилась, поток отрицательной энергии вызывал грозовые тучи и оставлял весь район без электричества. В квартире постоянно сгорали лампочки, а иногда даже взрывались, рассыпаясь на миллионы крошечных осколков. И контролировать себя я не могла, а может просто не хотела. Я начала изучать оккультизм и чёрную магию. Периодически практикуя новые навыки на обычных, ни в чем невиноватых людях, что шли по улице и случайно касались меня. Пополняя запас знаний, я чувствовала себя в безопасности. С детства я любила познавать что-то новое. И это не изменилось.
Дни тянулись как резина. Словно расплавленный пластик. Душа рвалась в Тартар, но я боялась возвращаться. Опасалась гнева Самаэля и понимала, что мне в любом случае не избежать неприятного разговора. Я думала только о том, какое наказание понесу за свой эгоистичный поступок.
К началу третьей недели моего самозаточения на Земле я начала хандрить. Постоянно лежала в постели, свернувшись калачиком, а иногда даже плакала. Стоило закрыть глаза, как в голове проносились картинки прошлого. Наша первая встреча с Итаном. Танец под проливным дождём. Цветы, которые он срывал с кустов, не обращая внимание на шипы, что рвали кожу на его ладонях. Когда всё пошло не так? Почему я не заметила того, что он на грани? Я же всегда была рядом.
Мама не задавала вопросов, и отвечать бы на них я не стала. Слишком больно. Я снова переживала дни, когда я потеряла Итана. И маме не стоит знать, что жизни со мной он предпочёл смерть и адские муки.
Вечером мама тихонько постучала в дверь.
– Анна, пойдём выпьем чаю. Хватит мучить себя. Я же вижу, что тебе больно.
– Не сейчас, мамочка, – голос был сиплым и казался чужим. – Однажды я расскажу тебе, но не сейчас. Я не готова делить это с кем-либо. Даже с тобой. Прости.
– Всё в порядке, милая, – улыбнулась мама. – Просто знай, что я рядом. И если ты всё же решишь открыться мне, я выслушаю.
Я выползла из-под одеяла и, опустив голову, потопала следом за мамой на кухню. В нелепой розовой пижаме с вышитыми на ней овечками. Подарок мамы. Самый бесполезный и уродливый. Но чтобы сделать ей приятно, приходилось надевать на себя это розовое недоразумение и делать вид, что мне безумно нравятся овечки.
Я села за стол, поставила рядом с собой приготовленный мамой чай и принялась вяло размешивать сахар маленькой чайной ложкой. В этот же момент свет на кухне начал мигать, и одна из лампочек взорвалась. Мама испуганно посмотрела на меня.
– Прекрати, пожалуйста, – шепнула она. – В доме не осталось ни одной целой лампы.
– Мам, это не я! Правда, не я!
В моей спальне что-то грохнуло, и оттуда с громким лаем на кухню выбежал мохнатый комочек. Мальтийская Болонка по имени Чакки, которую мама купила мне неделю назад. Она считала, что собака – лучшая терапия от любой печали.
Взяв в руку ложку, я сжала её в руке и двинулась в сторону комнаты, попросив маму не при каких обстоятельствах не идти за мной. Осторожно открыв дверь, я заглянула в спальню и увидела разбросанные по комнате белоснежные перья.
В спальне было тихо и как будто никого не было, но из-за занавески доносился еле уловимый аромат. Тот самый, который по словам мамы исходил от меня. Благодать!
– Лили, выходи немедленно!
Занавеска распахнулась, и из-за неё показалось испуганное личико сестры. Несколько минут она смотрела на меня широко раскрытыми голубыми, как топазы, глазами, а потом захохотала, тыча в меня пальцем.
– Это твоё оружие, Ави? Серьёзно? А если бы в комнату пробрался Демон, ты атаковала бы его ложкой? Хотела бы я взглянуть на эту битву.
Только тогда я осознала всю комичность ситуации. Я с чайной ложкой и в пижаме иду сражаться с неведомым врагом.
Теперь уже мы смеялись вдвоем. Лили набросилась на меня и повалила на пол. Несколько минут мы дико хохотали, лёжа на полу. И только потом я спросила:
– Ты линяешь, что ли? Всю комнату засыпала перьями, как снегом.
Сестра испуганно огляделась и прошептала:
– Не поверишь, но прямо в твоей комнате на меня напал Саар. Очень страшный. Никогда не видела более уродливых. Маленький, белый, с огромными зубами. А ещё он весь был волосатым, бегал на четырёх ногах и громко кричал. Впервые вижу такую мерзость.
Конец ознакомительного фрагмента.