Тайное становится явным
Шрифт:
В тот же день, 11 февраля, около 16 часов дня Рузвельт в сопровождении Гарримана выехал в Севастополь. Дорога, изобиловавшая крутыми поворотами над обрывами пропастей, проходила через Байдарские ворота, мимо Сапун-горы, где героически сражались советские воины при освобождении города от фашистов. Были сумерки, но Рузвельт поехал осматривать Севастополь, выдержавший 250 дней тяжелой осады и превращенный захватчиками в развалины — из тысяч домов только шесть были пригодными для жилья. Однако город возрождался, как феникс из огня и пепла, и израненный севастопольский порт вновь жил напряженной жизнью, сверкая огнями.
Рузвельт переночевал на американском корабле связи «Кэтоктин». Рано утром президент выехал на сакский аэродром и после торжественных проводов самолет «Дуглас С-54» взял курс
Черчилль задержался в Севастополе на два дня. Ему хотелось посмотреть не только на разрушенный Севастополь тех дней, но и, как потомку герцога Мальборо, на места боев английских интервенционистских войск в период Крымской войны 1853–1850 гг.
Прибыв в Севастополь, Черчилль осмотрел «английское кладбище», долину под Балаклавой, где русские войска разбили английскую кавалерийскую бригаду. Сопровождавший Черчилля офицер военного министерства рассказывал ему об отваге английских войск, а командующий Черноморским флотом напомнил британскому премьеру, как под Балаклавой и Севастополем доблестно бились с фашистами советские воины, в том числе моряки, которых гитлеровцы с ужасом называли «черной смертью».
Утром 14 февраля Черчилль выехал в Саки, где его ожидал самолет. На аэродроме был выстроен почетный караул. Черчилль обошел строй, пристально заглядывая в глаза советским воинам, как будто пытаясь разгадать источник мужества советского народа, Красной Армии.
Самолет Черчилля взял курс на Афины: премьер спешил дать новые директивы послу Липеру и генералу Скоби, всего семь недель тому назад потопившему в крови освободительное движение греческих патриотов. Из Афин Черчилль вылетел в Египет. В Александрии на борту американского крейсера произошла его последняя встреча с Рузвельтом. После совещаний с Ибн-Саудом Черчилль вернулся в Англию.
Оценивая результаты Крымской конференции, Черчилль признавал: «Ни одна из предыдущих встреч не показала с такой ясностью тех результатов, которые могут быть достигнуты, когда главы трех правительств встречаются друг с другом с твердым намерением смело встретить трудности и преодолеть их. Я исполнен решимости… не допустить после победы ослабления столь прочно установившихся уз дружбы и сотрудничества» [744] .
744
Переписка…, т. 1, с. 360.
Черчилль отмечал необходимость тесного единства Англии, СССР и США, которые «могут вести мир к процветанию и счастью». «Судьба человечества, — говорил он, — не была бы прочной в случае возникновения какого-либо ужасного раскола между западными демократиями и Советским Союзом» [745] .
Подобные же мысли высказывал и Рузвельт.
«Как будто предвидя возможность появления в будущем наветов на Крымскую конференцию, президент Рузвельт, оценивая встречу в Крыму, заявил в конгрессе США:
— Эта конференция означает конец системы односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния и всех других политических интриг, к которым прибегали на протяжении столетий…» [746]
745
Parliamentary Debates. House of Commons, 1945, vol. 408, col. 1294.
746
Громыко А. А. Цит. соч., кн. 1, с. 195.
Рузвельт назвал решения Крымской конференции «поворотным пунктом истории», событием, «продемонстрировавшим редко встречающееся в истории единство» ее участников.
И тем не менее уже чуть ли не с 1945 г. начались назойливые попытки опорочить Крымскую конференцию, извратить смысл ее решений. Попытки ревизии Ялты имеют и своих дирижеров, и своих фанатичных исполнителей.
Такие оценки итогов Крымской конференции, как «Ватерлоо»,
В противовес фальсификаторам истории, в 70–80-х годах в США, Англии и других странах появилась прогрессивная, так называемая «ялтинская школа» международников. Они выступали и выступают в поддержку принятых в Крыму решений, за нормализацию отношений между СССР, США, Англией, ФРГ, они сходятся на том, что решения в Ялте представляют альтернативу политике «холодной войны», «позиции силы».
«Если бы мы не пришли к соглашению (в Крыму, — Ф. В.), — писал еще в 1949 г. государственный секретарь США Стеттиниус, — это означало бы затянуть войну с Германией и Японией, это помешало бы созданию ООН и это, возможно, привело бы к другим трагическим последствиям» [747] .
747
Stettinius Е. Roosevelt and russians. The Yalta Conference. N. Y., 1949, p. 270.
Крымская конференция, несмотря на все трудности и разногласия, стала апогеем дружественного сотрудничества СССР, Англии и Соединенных Штатов в борьбе с общим врагом, и потому была на западе названа «конференцией века». Конференция «явилась одним из крупнейших международных совещаний во время войны и высшей точкой сотрудничества трех союзных держав (курсив мой. — Ф. В.) в борьбе против общего врага» [748] . Она убедительно продемонстрировала возможность успешного сотрудничества государств двух различных общественных систем — социалистической и капиталистической.
748
История второй мировой войны 1939–1945, т. 8, с. 137.
«Крымская конференция выработала программу демократического устройства послевоенного мира, она воодушевила народы на борьбу с фашизмом и означала окончательный провал расчетов фашистской Германии на раскол союзников» [749] .
Документы Ялты, а позднее Потсдама — и это никто не в силах вычеркнуть из истории — создали надежный политико-правовой фундамент для организации мировых дел на разумной, справедливой основе, для мирного сосуществования и сотрудничества Запада и Востока.
749
История внешней политики СССР, т. 1, с. 478.
Глава X
В Потсдаме и после него
Во вторник 17 июля 1945 г., в день открытия Берлинской (Потсдамской) конференции руководителей трех держав, новый президент Соединенных Штатов Гарри Трумэн получил в Берлине короткую шифротелеграмму, состоявшую из трех слов: «Младенцы благополучно родились» [750] .
Содержание шифровки означало — рано утром 16 июля на секретном полигоне Аламогордо (штат Нью-Мексико) на верхушке тридцатитрехметровой металлической вышки была взорвана первая в истории человечества атомная бомба. В небе ослепительно сверкнули тысячи солнц. В воздух поднялся зловещий гриб. Взрывом страшной силы в радиусе одной мили абсолютно все было разрушено.
750
Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 551.