Тайное становится явным
Шрифт:
– Вы действительно невозможный человек, – возмутилась она.
– Может быть, – ответил Калагэн. – Но для вас лучше всего смириться с этим или я расскажу майору, как вы ринулись в город, чтобы срочно повидать одного из самых гнусных владельцев ночных клубов в Лондоне, занять у него триста фунтов и подкупить меня. И все это произошло через несколько часов после того, как ваши собственные юристы пригласили меня принять участие в этом деле. Я не думаю, что вам это понравится.
Она улыбнулась. Но ее
– Возможно, и не понравится, – согласилась она, – но вам еще больше не понравится, если мой отец узнает, что вы, согласившись участвовать в этом деле, взяли у меня деньги и не вернули.
Он улыбнулся ей.
– Полагаю, что вы собираетесь сообщить ему об этом? Так вот. Взять эти триста фунтов было самым благоразумным поступком из тех, который я когда-либо совершил в своей жизни. Вы с этим ничего не сможете сделать, вы должны смириться.
Она сняла ногу со ступеньки и посмотрела на него. Ее лицо пылало. Но она сдержалась и не повысила голос.
– Видимо, необыкновенная наглость является неотъемлемым качеством частных детективов.
В голосе ее сквозило открытое презрение.
– Совершенно верно, – очень весело признался Калагэн. Он затянулся сигаретой и опять закашлялся.
– Чертовы сигареты, – произнес он. – Я курю не переставая, и у меня появился кашель курильщика.
– Предполагается, что это должно меня интересовать? – спросила она.
Он улыбнулся.
– Конечно, это вас не должно интересовать, – ответил он. – А что касается наглости, то я считаю, что это не такая уж плохая вещь. Иногда она приносит плоды. Люди более склонны говорить правду, когда они в плохом настроении. Кроме того, мне нравится смотреть на вас, когда вы в таком настроении. Вам это идет.
– Вы пугающе умны, – произнесла она с издевкой. – Ну прямо психолог. Я полагаю, вы знаете все, что нужно знать…
– Я бы так не сказал. Я знаю совсем мало. Но кое-что я знаю.
Он медленно выпустил дым.
– Завтра, – продолжил он, – ваш отец, вы и я должны будем открыть карты. Я собираюсь сообщить вам кое-какие сведения, которые вам неплохо было бы узнать. Или вы предпочитаете, чтобы я побеседовал только с вами?
Выражение ее лица изменилось, и она быстро проговорила:
– Я же сообщила вам, что мой отец – больной человек. Естественно, я сделаю все, чтобы уберечь его от неприятностей…
– Чепуха, – дружелюбно возразил Калагэн. – На самом деле вы просто боитесь. Думаю, что вы одурачили старика и подозреваете, что я догадываюсь, как вы это сделали.
Она чуть не задохнулась от гнева и произнесла тихим голосом:
– Бывают моменты, когда мне кажется, что я запросто могу убить вас. Я полагаю, что вы самая отвратительная личность, которую я когда-либо встречала в жизни.
– Ну, это уже что-то, –
Она резко повернулась и стала подниматься по лестнице. Калагэн наблюдал за ней. Каждое ее движение свидетельствовало об охватившей ее ярости.
Где-то внизу в коридоре зазвонил телефон. Через некоторое время появился Стивенс.
– Звонит мистер Николз, сэр. Он хочет поговорить с вами.
Калагэн прошел к нише, в которой стоял телефон, и взял трубку. Стивенс исчез.
– Слим, посмейся, – заговорил Николз. – Эсме подбросила меня до Кингсбриджа. Я считал тебя мастером устраивать автомобильные гонки, но эта крошка гоняет так, что глаза на лоб лезут. Удивляюсь, как это я уцелел.
– Что дальше?
– Она высадила меня и свернула на Тотнесскую дорогу. Я взял в гараже машину и отправился за ней. У меня была мысль, что она, вероятно, направилась в тот притон, о котором я тебе рассказывал. Ну и догадка оказалась правильной. Сейчас она там. И Кларисса тоже. Их машины припаркованы за домом.
– Заведение все еще открыто?
– Нет. Но здесь-то самое забавное. Я болтался у забора, и, когда заведение закрыли, Эсме с Клариссой вышли оттуда через черный ход с каким-то парнем. Они прошли через сад и вошли в другой дом, напоминающий большой коттедж, который стоит за садом. Я немного побродил вокруг, чтобы посмотреть, когда они выйдут. Но они не вышли. Поэтому я кое-что предпринял. Я постучал в дверь черного хода и какой-то парень открыл мне. Но не тот, с которым пришли девицы. Я попросил у него немного воды для машины. Когда он пошел за водой, то включил свет, меня чуть кондрашка не хватила. Как ты думаешь, кем оказался этот малыш?
– Я что, должен дать тебе три отгадки? – спросил Калагэн.
– Извини, – произнес Николз. – Ну хорошо, ты помнишь того парня Рупи Феллинера, который стоял в дверях забегаловки Вен-туры в Сохо? Я имею в виду клуб "Черная лестница". Так это был он. Удивился ли я?
– Держу пари, что да, – сказал Калагэн, – Он тебя узнал?
– Нет, – ответил Николз. – Я держался в тени.
– Откуда ты говоришь?
– Из будки дорожной полиции на шоссе, в полумиле от этого притона.
– Я еду, – сказал Калагэн. – Я думаю, что в этот раз что-то случилось. Если нет, то мы выясним это. Постараюсь приехать как можно скорее.
– Хорошо, – ответил Николз. – А я пока поболтаюсь тут, погляжу на луну. У меня сегодня лирическое настроение.
Калагэн повесил трубку. Затем пошел к себе в комнату, взял пальто и позвонил в колокольчик. Потом спустился вниз и в холле встретился со Стивенсом.
– Стивенс, я могу задержаться допоздна. У вас есть запасной ключ?