Тайное становится явным
Шрифт:
Вендейн мрачно кивнул.
– Да, правы.
– Ситуация была очень плохой, – продолжил Калагэн, – и вы не знали, что делать. Но у меня есть предположение, что кто-то связался с вами и сделал вам предложение. И этот кто-то, живущий в Лондоне, предложил вам помощь, чтобы справиться с вашими трудностями. А объяснил он свое предложение, вероятно, тем, что он тоже пострадал от планов Ланселота. Он тоже лишился своих денег, но его положение было не таким тяжелым, как у вас. И, скорее всего, он вам сочувствовал.
Конечно, вам до смерти надоел Ланселот, но вы не говорили Одри об этом, потому что думали об их возможной свадьбе. А позже, когда она решила не выходить
Ну, вы и приняли это предложение, а почему бы и нет? Этим вы не причиняли никому никакого вреда, так как думали, что сможете расплатиться с долгом еще при вашей жизни и вернуть драгоценности в семью. По вашему мнению, сделка была честной, так как действительно в то время она никому не приносила вреда. Но вы не догадались, что этот тип, который ссудил вам деньги, был абсолютно готов распрощаться со своими деньгами, так как он вообще не собирался возвращать вам драгоценности.
Майор в изумлении смотрел на Калагэна, не в силах произнести ни слова.
– Беда с такими людьми, как вы, майор, заключается в том, что вы доверяете людям. Вы верите, что все люди так же честны, как и вы, и жизнь так и не научила вас ничему. Когда вам сказали, что вернут драгоценности после того, как вы вернете долг и любые согласованные проценты за пользование деньгами, вы поверили. Но вы не поняли, что этот ваш благодетель добился своей цели сразу же, как только он вам вручил деньги и забрал драгоценности. Даже если бы вы явились к нему, держа в руках двадцать тысяч, вы бы не смогли получить ваши бриллианты обратно. И что вам оставалось тогда сделать? Пойти пожаловаться в полицию вы не могли, так как стали сообщником в незаконной сделке.
– Ну и дураком же я был, – мрачно отозвался Вендейн.
– Дело заключается в том, – продолжил Калагэн, – что та личность, которая одолжила вам деньги, не ожидала, что вы их сможете вернуть, полагая, что вы недолго пробудете на этой земле и умрете прежде, чем сможете расплатиться. В этом случае на сцене моментально появляется Ланселот и прибирает к рукам драгоценности стоимостью в сто тысяч фунтов, так как имеет на них право по первоначальному завещанию, в котором, кстати, оговаривается возможность их продажи, если он это пожелает.
Но драгоценностей не будет, и Ланселот не сможет получить их, пока не сделает того, чего хотел от него ваш благодетель. Сомневаюсь, – сказал Калагэн с усмешкой, – что Ланселот смог бы их вообще получить.
Он погасил окурок и закурил новую сигарету.
– Ну, а потом все пошло наперекосяк. Кто-то похищает бриллианты. В действительности их копии. Вы можете мне поверить, что Ланселот особенно не удивился, узнав о краже. Он, скорее, ожидал ее. Должно быть, он попытался догадаться, кто в действительности стоял за этой кражей, и ему это удалось. Но ситуация была благоприятной только для него. Он прилетел в Марграуд и заключил с вами соглашение, которое, на первый взгляд, казалось заманчивым. После получения денег от страховой компании вы должны были получить двадцать пять тысяч, а он оставшиеся семьдесят пять. Но неприятность
Вероятно, сами бы вы никогда не предъявили иск. И Ланселот был тем, кто заставил вас это сделать. Вам пришлось с этим смириться. Вы не осмелились рассказать Ланселоту и вообще никому о том, что вы сделали.
– Ну хорошо, – говорил Калагэн, – ситуация не так уж плоха, как это может показаться. Есть два или три момента, которые нас должны беспокоить. Но два из этих моментов в настоящее время имеют отношение только к нам с вами. Первый момент имеет отношение к страховой компании. Должен сказать вам, что здесь нам не нужно волноваться, так как ваш адвокат отозвал иск из страховой компании, объяснив им, что я догадываюсь, где находятся драгоценности, и что мы надеемся их вернуть. Страховая компания не волнуется по другой причине. Перед моим первым приездом в Марграуд я побывал у них и договорился, что буду также представлять и их интересы. Они меня знают, так как раньше я уже работал на их дочернюю компанию. Поэтому здесь все в порядке. Второй момент имеет отношение к полиции. Как вы знаете, к этому делу был привлечен Скотланд Ярд. А то, что произошло после того, как вы попали в больницу, может их сильно заинтересовать. Если повезет, то они вас не побеспокоят, а если нет, то ясно, как божий день, что они пришлют сюда полицейского, чтобы задать вам кое-какие вопросы. Я думаю, что он должен задать вам только один вопрос, и я собираюсь дать вам на него ответ.
Единственное, что ему захочется узнать – по какой причине вы подменили оригинал, настоящие бриллианты Вендейнов на копию. Запомните следующее: он будет думать, что вы, вероятно, продали оригинал, и, когда копия была украдена, вы подумали, что появилась возможность получить деньги со страховой компании. Мы можем дать ответ на вторую часть этого предположения, сообщив ему, что иск отозван.
А что касается первой части, то причина, по которой вы подменили драгоценности, заключается в том, что вы знали, что ваша дочь Эсме каким-то образом связана с гнусным типом по имени Блейз, который поселился где-то недалеко от Марграуда. Вы опасались за свои драгоценности. Поэтому вы их и заменили.
– А поверят они этому или нет, – заключил Калагэн с усмешкой, – не имеет значения. Это ваша версия, придерживайтесь ее, и все будет в порядке.
Он взял свою шляпу.
– До свидания, майор, – сказал он. – Не волнуйтесь. Вероятно, вас вообще не побеспокоят. Я думаю, есть вероятность того, что никто никаких вопросов вам не задаст.
Он ушел, и через пять минут "ягуар" на большой скорости двигался по шоссе, ведущему в Лондон. Склонившись к рулю, с неизменной сигаретой в зубах, Калагэн анализировал возможные случайности.
Но в целом он был доволен.
Калагэн припарковал машину на Беркле Сквер и направился в расположенный на Пиккадилли ресторан Хатчет, где заказал салат из цыпленка и двойное виски с содовой. Покончив с едой, он закурил и принялся размышлять. Его размышления, в основном, имели отношение к участникам событий. Он думал о Ланселоте, о Габби Вентуре и о возможном их сотрудничестве, несмотря на взаимную неприязнь. Он думал об Эсме и о Блейзе. Рупи Феллинер этой чести удостоен не был, как не заслуживающий внимания. Покончив с этим, Калагэн обратил свои мысли на инспектора Вал-пертона. Минут пять он размышлял об этом умном и способном офицере, но больше его занимали нюансы характера Валпертона, чем его способности как полицейского.