Тайное становится явным
Шрифт:
И они направились в сторону Марграуда. Когда они пересекли лужайку, расположенную с тыльной стороны дома, Калагэн сказал:
– Через час или два я уезжаю в Лондон. Это будет где-то в пять часов. Дорога будет свободной, и я быстро доеду. Вероятно, сделаю остановку в Экзетере, чтобы поговорить с майором. Давно пора, чтобы со стариканом кто-нибудь поговорил. В любом случае, довольно скоро он должен будет вновь появиться на сцене.
Николз ухмыльнулся.
– Да что ты говоришь? – произнес он. – Ведь если ты побеседуешь с ним и расскажешь
– Мораль была соблюдена. Эсме была женой Блейза.
Брови Николза поползли вверх.
– Да что ты говоришь? – удивился он. – Тебе что, удалось узнать это? Может быть, было бы лучше, если бы крошке Эсме разрешили забавляться с этим голубоглазым истребителем трески из Бисендса. Эта малышка что, глупая или как? Думаю, Блейз наплел ей целый букет сказок и уговорил ее быстренько с ним зарегистрироваться в расчете на богатое приданое. Отличная работа, если тебе удалось узнать все это.
– Эта женитьба ничего особенно хорошего ему не принесла. Калагэн остановился, чтобы закурить.
– В Лондоне я долго не пробуду, – продолжил он. – А вот что будешь делать ты, Винди. Утром ты первым делом пойдешь прогуляться у скалы. Там ты обнаружишьтело Блейза. Я сказал обнаружишь. Затем ты отправляешься пряменько в Кинге -бридж и сообщишь в полицию, что ты его нашел. Ты вообще ничего об этом деле не знаешь. Ты не знаешь, кто такой Блейз и чем он занимался. Хорошо. На вскрытие и опознание у полиции уйдет пара дней. Ты все понял?
– Понял, – сказал Николз.
– Затем, через день после этого, ты снова летишь в Кингсбридж. Сообщишь в полицию, что Эсме тебе рассказала, как это все случилось. Она знает, что ей рассказывать и в ее собственных интересах придерживаться такой версии. Вероятно, они пришлют в Марграуд своего сотрудника, чтобы побеседовать с Эсме. Я сказал вероятно, потому что, может быть, мне за это время удастся сделать что-нибудь в Лондоне, и полиции не нужно будет заниматься расследованием здесь.
– А если в это время Валпертон начнет здесь шустрить? – спросил Николз. – Или пошлет еще какого-нибудь парня навести справки о Блейзе в Ярд Арме?
– Это не страшно, – ответил Калагэн. – Что они смогут узнать? Рупи уехал. Если Валпертон пошлет кого-нибудь туда, тому парню все равно придется обратиться за дальнейшими инструкциями.
– А ты в это время собираешься еще раз обвести этого простофилю Валпертона вокруг пальца, – насмешничал Николз. – Этот парень должен будет просто в тебя влюбиться, прежде чем ты закончишь это дело.
Калагэн усмехнулся.
– Самое смешное заключается в том, что именно так и может случиться. Посмотрим.
–
– Оставь в покое эту штуку. Если Эсме захочет, она сама может рассказать правду. С браслетом все в порядке. У меня есть одна идея насчет него.
Они подошли к дому.
– Если хочешь, – сказал Калагэн, – можешь рыбачить в Слэптоне все оставшееся время. Это дело почти что закончено. Оваций не нужно.
Николз вздохнул.
– Меня это устраивает. Я никогда сильно не задумывался об этом деле. Я только удивляюсь…
– Чему ты удивляешься? – спросил Калагэн.
– Прошлой ночью, и позапрошлой тоже, когда я не принимал перед сном таблеток от несварения желудка, я очень плохо спал. Сегодня я принял одну таблетку, и мне приснился потрясающий сон. Я видел одну крошку с потрясающими бедрами. У меня есть грандиозная идея.
– Покупаю, – предложил Калагэн.
Николз усмехнулся ему. – Сегодня я приму две. Может быть, мне приснятся две милашки. Вот будет дело? Да? Пока, Слим. Увидимся…
И он быстро побежал вверх по лестнице.
Калагэн включил фонарь, который он нашел в коридоре и исследовал цокольный этаж дома в Марграуде. Он отыскал кухню, нашел там плиту, чайник, фаянсовые чашки и маленький чайник для заварки. На приготовление чая у него ушло около пяти минут.
Поставив чайник на газовую плиту, он расставил на столе чашки и отправился наверх. Он тихо прошел по коридору, в котором находились спальные комнаты и, остановившись у дверей комнаты Эсме, прислушался, но ничего не услышал. Он подошел к следующей двери, из-под которой пробивался лучик света, и тихо постучал.
Дверь моментально открылась. В дверном проеме, освещаемая светом, стояла Одри. Она была одета в хорошо сшитый красный в белый горошек шелковый халат, подвязанный красным поясом. Ее темные волосы, перехваченные лентой, подчеркивали белизну ее лица.
Калагэн улыбнулся ей и очень тихо произнес:
– Вы чудесно выглядите. На большинстве женщин, которых я видел, халаты были похожи на мешки, перетянутые посредине веревкой. Я буду помнить ваш сегодняшний вид до самой старости.
Неожиданно для самой себя она улыбнулась:
– Вы пришли, чтобы мне это сказать?
– Не совсем. Мне с вами нужно поговорить. Это очень важно. Примерно через час я уезжаю, и мы сначала должны обо всем договориться. Я на кухне поставил чайник, так как у меня мелькнула мысль, что вам захочется выпить чашечку чая.
– Значит, дела обстоят плохо?
– Да, но всего лишь плохо. А могли бы обстоять гораздо хуже. Вообще-то, – он снова улыбнулся, – если к этому подойти как к некоему спектаклю, я думаю, мы все сможем уладить. Но только если мы разыграем все по-моему. Как вы думаете, вам захочется поступить именно так?