Тайнопись
Шрифт:
— Вот как люди устраиваются! — невесело пошутил инженер.
— Да, в Германии никого не сожжешь — смотри, как бы самого не запалили, — отозвался я.
— Тут вообще все права на стороне женщин. И развод — это катастрофа, — подытожил инженер.
Бог медитеран отходчив: энергично побушевав ночью, к утру он успокоился, впал в паралич ранней сиесты. Небесная баранта постояла — постояла да и побрела к другим лугам. А солнце с неодобрением нависло над пляжем, прикидывая, что можно еще высушить после ночных проделок излишне темпераментного ветра, родившегося этой ночью.
Южные идолы отходчивы, ленивы
Пляж подсох. Ямки темны от влаги, а верхушки бугорков уже посерели. Песок принимает первый загар со скрипом, но покорно. Он знает, что это неизбежно. После ночного шторма море еще страдает одышкой. Пульс волн то замирает, то частит. И ни одна волна не похожа на другую, как и всякий акт творчества. Возле переодевалки, на песке — какие-то странные овалы, похожие на отпечатки пальцев, будто их оставил бог перед тем, как уйти на дневной покой.
Под солнцем хорошо заниматься психоанализом с самим собой. И близкие избавлены от скулежа. И деньги на лечение экономятся. И время быстрее идет. Сам себе врач, сам себе пациент: «Больной, вы разве не знаете, что для счастья надо изъять из сознания всё, мешающее счастью?!»- «Знаю. Уже изымаю…». Изыми — и будь счастлив. А что не изымается — забудь, сдай в утиль, оно и отомрет само собой, как ненужное, по злой теории Дарвина. Только не ошибись и объекты строго из сознания, а не из реальности, изымай.
Злые на непогоду и отсутствие голого рынка сбыта негры недовольно лаются под пальмой — то ли очки «Пако Раббан» не поделили, то ли насчет УНИТА во мнениях разошлись. Там у них в Африке не сладко. По радио недавно передавали, что во время бесконечных войн голодные повстанцы умудрились съесть (в прямом смысле) всё племя пигмеев: ловили сетями и жарили на вертелах, как поросят. Нету теперь больше пигмеев. Некого показывать туристам.
Вот тебе на! А я думал, что в Африке до демократии — два шага, рукой подать, прыжок котенка!.. А тут такое!.. ООН, прежде чем демократию на черном континенте вводить, пусть хотя бы каннибализм там искоренит, а то как-то неловко получается. Приведут, например, такого повстанца-людоеда в суд. Вуду-прокурор вопит с пальмы:
— Ты пигмея съел? Съел. Мы знаем, не отвертишься. Две коровы видели и три овцы подтвердят. Значит, ты право пигмея на жизнь нарушил. И мы, демократы, этого не потерпим!
— А я голоден был. И у меня тоже есть право на пищу. И на жизнь. Если б не съел — сам бы умер голодной смертью, — отвечает повстанец, наученный шаманом-защитником.
И судья-колдун уже в растерянности: поди разбери, чье право выше: пигмея — жить, или повстанца — не умереть с голоду?..
Вот такой рубик кубика.
На пляже люди впадают в детство: напялив панамки и трусики, роются в песке, копаются в грязи, кидают в море камешки, плюют в прибой,
После ночного шторма урны перевернуты. И местные капричосы рассеянно и печально кружат вокруг павших рогов изобилия — сегодня явно предстоит разгрузочный день. Пикассо в кепке трет морщинистое лицо шкуркой от банана. Тощий Дон-Кихот жует огрызок багета, тусклым оком заглядывает в купальные кабинки, ворошит рогатиной черные покойницкие мешки с мусором.
Небо неожиданно, как в кино, затянулось лиловой, похожей на раковую опухоль тучей. В зловещей тишине справа возникли черные точки птиц. Они летели по две, по три. Летели целеустремленно, молча, быстро. И от их молчания становилось жутко. Казалось, птицы покидают нашу землю навсегда. А за ними идет что-то неведомое, но страшное. Мрачные птицы на лиловом небе. Негры тоже с опаской косятся из-под пальмы наверх. Даже гном-капричос поднял к небу землистое больное лицо и со страхом смотрит на своих соперниц по раскурочиванию урн.
Странные вещи обнаруживаются на пляже. Пришел какой-то крепкий старик в панаме, усах и «семейных» трусах. С миноискателем, похожим на пылесос. Он водит трубой над песком, время от времени выкапывая что-то и кидая в заплечный мешок. Что собирает — неизвестно. Какое железо может быть в песке?.. Потерянные колечки?.. Крышки от бутылок?.. Монетки?.. Или от властей работает, стальной мусор собирает, чтоб отдыхающие ноги не резали? Потом напишет отчет в небесную канцелярию — «привет, мин нет, а найден стилет, кастет и корсета скелет».
Вот наглый негр-офеня мочится с колена: стоит лицом к морю в позе рыцаря и писает. Издали ни за что не догадаться, чем человек занят: завязывает ли шнурок, разглядывает ли что-то или собирает мелочь с песка. Век живи — век учись.
Идут по кромке прибоя две женщины в одинаковых купальниках, что-то высматривают в пене. Вдруг одна нагнулась, выхватила из воды зеленую виноградину — та давно металась в прибое среди щепок, тряпок и всякой прибойной дряни. Обсосала и съела. Зачем женщине эта виноградина?.. И вирусов не боится.
Припылили здоровенные усатые пожилые голландцы. Принесли с собой ворох полотенец и сетку стальных шаров размером с апельсин. Вот уже час нудно кидают их, стараясь попасть шаром по шару. Неторопливо делятся мнениями. Мерно и веско ходят и метко бьют, вызывая усмешки негров-разносчиков — те считают под пальмой барыши, звенят мелочью, исподволь поглядывая на белых детей Севера, изволивших играть железом на солнцепеке. Будь у них столько денег, сколько у белых, они бы целыми днями лежали под опахалами и лакомились мозгом живых обезьян и мертвых пигмеев, а не бегали по жаре с чугуном. Не поймешь этих мбана! Совсем их бог ума лишил!..