Тайны белых роз
Шрифт:
Обессиленно вздохнув, Артур похлопал его по ладони и попросил Эвана проконтролировать все, потому как на Винсента не было никакой надежды.
– Спасибо, что веришь в меня, – усмехнулся Винсент ему в спину. Едва за братом закрылась дверь, опустился рядом с Эваном. – Ты готов? Надо проследить, чтобы все покинули дом.
Увы, даже в стопроцентном, казалось бы, деле всегда оставалась доля процента, что все полетит к чертям…
– Я никогда не буду готов, – мрачно отозвался Кэмпбелл, тем не менее пододвигая записи к Винсенту. Обычно идеальный учительский почерк то и дело плясал, в тексте имелись помарки и зачеркнутые строки. Но шутить по этому поводу казалось сейчас слишком неуместным, и
Следовало отметить, что Эван не терял времени даром, кажется, продумав все нюансы, выжав из имеющихся в книгах предков фактов максимум. И уверенность в том, что все получится, согрела измученный разум. Если, конечно, в расчеты не закралась нечаянная ошибка…
Откладывать не имело смысла, потому они спустились в подготовленное подвальное помещение, которому предстояло стать местом заключения попелави. И вновь началась монотонная подготовка к ритуалу. Чертящий на полу печать Эван мельком взглянул на Винсента, зажигающего свечи, и даже чуть прикрикнул:
– Левой рукой!
Барон Файнс скрипнул зубами, но промолчал. Тяжелый случай – нервы сдавали не только у него. Потушив “неправильную” свечу, начал все сначала, левой рукой. Задернул штору на маленьком окошке под потолком, уголок которой пропускал солнечный свет. Любая мелочь могла стоить головы не ему одному.
Вот и все, кажется.
Переведя дыхание, мельком глянул на кузена. И тот кивнул, поднимаясь на ноги, аккуратно вышагнув из идеально очерченной печати. Пальцы его мелко дрожали, но он взял себя в руки, придав голосу твердость. И тотчас же мелодичный распев заполнил небольшое помещение, пронзая, кажется, каждую клеточку тела Винсента. Невольно содрогнувшись всем телом, Файнс стряхнул с себя наваждение и усмехнулся уголком губ: не зря Кэмпбеллов называли голосом Великого.
Ритуал повторялся. Первое отличие заключалось в том, что, порезав руки, они скрепили их рукопожатием, смешав кровь. И пламя, охватившее печать, полыхнуло синим, взметнувшись так высоко, что Винсент почувствовал жар, едва не отшатнувшись, но Эван удержал его.
Благодарно кивнув, барон краем глаза уловил момент, когда свечи вокруг начали отчаянно чадить, заполняя горьким дымом и без того небольшое и душное помещение. Знакомо колыхнулась внутри печати реальность, чтобы явить их взорам потустороннее существо. В этот раз попелави не медлил, ворвавшись в их мир, точно за ним гнались все демоны преисподней. Заметался, ища выход, но они не оставили ему ни малейшей лазейки, запечатав все проемы.
– Сейчас попробует уйти восвояси, – спрогнозировал поведение попелави Винсент.
И на последнем слове едва успел вонзить окровавленный стилет в наиболее тонкую часть октограммы, преграждая существу путь. Возмущенно заверещав и встав на дыбы, словно пред ним вспыхнуло пламя, оно метнулось прочь, но там его встретил стилет Эвана, заперев в чужой реальности.
– Он наш, – сложил Винсент в улыбку напряженные, точно чужие губы.
– Да, – определенно, сам не до конца веря в случившееся, согласился Эван и сделал шаг от печати, оставляя клинок в камне. – Теперь ты просто обязан выполнить свое обещание.
– А? – чуть заторможено переспросил Винсент, отходя от места на пару шагов и тяжело оседая на каменный пол. Осоловело взглянул на кузена. – Споить тебя?
Строгий взгляд, которым наградил барона Эван, никак не вязался с его глубоким, полным облегчения смехом.
– Однако, сперва, ты поспишь, – уже совершенно серьезно, заметил кузен, помогая подняться и уводя прочь из комнаты. – Мы не можем потерять тебя в столь ответственный момент.
Барон едва слышно фыркнул и закатил глаза. Хотел сказать, что после такого не заснет, но тело было иного мнения: кружилась голова,
Но даже во сне он не нашел покоя. Сновидение, захватившее его, не имело четких форм и образов. Явными оставались только отвратительный запах разлагающейся крови и непроглядная темнота, что будто вибрировала вокруг, заставляя содрогаться всем телом. Как Винсент ни старался, не в состоянии был ни выбраться, ни найти источник вибрации или какой-нибудь ориентир. Только содрогающаяся темнота. Всюду, куда он бросал свой взор. Хотя даже не был уверен, что в принципе меняет направление взгляда.
Ощущение незримого присутствия давило, пугая, как в детстве слишком густые тени по углам, формирующиеся в безмолвные фигуры. Ледяная злоба и жажда крови существа ощущались физически, рождая холодок между лопаток. Инстинкты кричали: Бежать. Но оттолкнуться было не от чего, и все попытки сводились к нулю. Прикосновение, липкое и шершавое одновременно, породило тучу мурашек. Винсент вскрикнул от омерзения, но не услышал собственного голоса. Отчаянно дернулся, в стремлении отодвинуться, избежать нежелательного контакта, но только спровоцировал божество. Обвив щупальцем щиколотку, оно потянуло его на глубину. Да, даже в пустоте существовало такое понятие. Он понял это по навалившейся тяжести и затрудненному дыханию. Попытался отбиться второй ногой, но в штанину скользнуло еще одно щупальце, выйдя из ворота и сжимая горло, придушивая жертву.
– Винсент!
Наваждение мгновенно исчезло, выпуская из своих объятий, и он сел на постели. Один. В темной спальне.
Вот только отзвуки чужого голоса все еще звучали в голове. Он был ему смутно знаком и определенно принадлежал женщине. Но кому?.. От попытки вспомнить голова затрещала, готовая расколоться надвое. Застонав, Винсент упал обратно на подушки. Вплел пальцы в волосы и чуть поморщился: взмок насквозь… Ну что ж за?..
Следовало встать и отдернуть занавеску, впустив в комнату свет закатного солнца, но для этого следовало спустить ноги с кровати. Детские страхи, о которых напомнил сон, всколыхнулись, породив приступ паники, который Винсент, впрочем, быстро победил. Он давно не ребенок. Да. И страхи его выросли вместе с ним, став более реальными и опасными.
Рывком сев, Винсент тут же пожалел об этом – комната завихрилась ураганом. Но поборов это ужасное состояние, он заставил себя подняться и распахнуть шторы. Вот только вместо солнечных лучей в комнату ворвался шум дождя.
Тихо вздохнув, барон покачал головой. Вернувшись к постели, взглянул на себя в зеркало, висящее над каминной полкой. Ну… бывало и лучше. Хуже, правда, тоже случалось. И без того бледная обычно кожа выглядела почти белой, под глазами аквамаринового цвета залегли глубокие тени, а густая темная челка беспомощно прилипла к вспотевшему лбу. Он не мог показаться на людях в таком виде. И немедленно сделал первый жест, зачесав ее назад. Позвал Генри, попросив приготовить ванну – буквально десять минут на личное счастье…
– Ненавижу этот город, – вздохнул он, позволяя дворецкому раздеть себя и забираясь в медную ванну, уютно расположившуюся на львиных лапах. – Его вечную пасмурность и бесконечный дождь…
– Однако, именно потому ваши предки и выбрали это место, милорд, – парировал Генри, мягко разминая окостеневшие от постоянного напряжения плечи. Ему не помогал даже сон. Может, стоило сменить подушку?.. – Его милость барон Кэмпбелл отлучался домой, проведать супругу, но уже вернулся с четверть часа тому назад.