Тайны Чернолесья. Пробуждение
Шрифт:
— Эй, парень, ты простыть хочешь окончательно?
Темноволосый перевел все такой же стеклянный взгляд на хорошенькую работницу кофейни и ничего не сказал. Осознав, что юноше уже видимо совсем плохо, она схватила его за руку и потянула за собой.
— Пойдем… пойдем, сейчас согреешься, поешь чего-нибудь.
Он послушно встал и пошел в сторону кофейни, увлекаемый бойкой Лали.
— Садись здесь, — девушка указала на скамью за печью в самом углу кухни, — и сними ты этот мокрый плащ, я его сейчас высушу.
Юноша медленно скинул с плеч промокший плащ, Лали ловко подхватила его и унесла куда-то. Через несколько минут девушка вернулась с тарелкой
— Ешь, давай, грейся, тебе сейчас это нужно.
Юноша, молча, взял заботливо придвинутую ложку и с аппетитом начал черпать из тарелки дымящееся варево. Лали села напротив него и, подперев щеку рукой, с умилением смотрела на уплетающего за обе щеки странного незнакомца. Одежда на нем не простая, и внешность интересная, на дворянского сынка похож.
— Ты учиться в столицу приехал, парень? — поинтересовалась Лали у юноши.
Не отрываясь от еды, он кивнул. «Ну, точно, дворянского сынка науку постигать отправили, а он тут вместо учебы за девушкой, наверное, приударил, да не за той, за которой стоило бы», — сообразила Лали, видевшая за пару лет своей работы в столице не одну такую вот историю.
— Влюбился ты, парень, правда ведь? А потом ее с другим увидел? — без стеснения запросто спросила она.
Похоже, этот вопрос задел юношу за живое, потому что он едва не поперхнулся и с удивлением посмотрел на девушку. Впервые Лали поймала его осознанный взгляд и улыбнулась:
— Думаешь, я — чародейка какая-нибудь, как там их называют… предсказательница? Нет, просто опыта жизненного хватает. Думаешь, ты один такой страдалец, сидишь под дождем, стеклянным взглядом вдаль смотришь. Да сколько я таких видела, о вечной любви слезы льют, на глупышек высокородных время тратят, капризы их выполняют. А в итоге потом они же их и предают.
Юноша перестал есть и внимательно слушал молоденькую работницу кофейни.
— Ну что ты удивленно так глазами моргаешь? Думаешь, что я понимаю в этой жизни? Да уж побольше, чем некоторые. Уверена, что та, о которой ты страдаешь сейчас, и не помнит о тебе, проводит время с очередным кавалером. Ну что молчишь, права ведь?
Темноволосый уверенно кивнул.
— Ну и молодец, что все понимаешь, — заулыбалась официантка. — Ты вон, хорош собой, парень, а девушек вокруг видимо-невидимо, и многие хотят всего лишь немного нежности и ласки, которой в жизни не видят, а не требуют от тебя луну с неба. Ты ешь, парень, ешь. Я сейчас заказы выполню и тебе еще шоколад принесу горячий.
Лали скрылась за дверью, а Виллем, обсохший и отогревшийся, обдумывал слова этой простой и одновременно такой мудрой девушки. Она вернулась довольно быстро, махнула рукой юноше, чтоб сидел, ждал, подхватила хрустальную вазочку со сладостями и побежала в зал, но неудачно подвернула каблук и, пошатнувшись, уронила ношу на пол. Дорогой хрусталь разбился вдребезги, разлетевшись на сотню крошечных осколков. Лали испуганно закрыла лицо руками, потом посмотрела на подскочившего к ней юношу глазами, полными слез и, всхлипывая, сказала:
— Хозяин меня уволит! Какая же я растяпа! Еще и все сбережения свои отдам за это дурацкое стекло!
— Тсс… — приложил палец к ее губам Виллем.
Произошедшее дальше было для девушки удивительным сном. Юноша сделал странное движением правой рукой, пробормотал что-то непонятное и закрыл глаза. Самое невероятное, что Лали своими глазами видела, как разлетевшиеся по полу осколки притягивались в центр комнаты, к тому месту, где стоял молодой чародей, потом срастались друг с другом, сливались
После окончания работы, она пригласила юношу к себе домой, в маленькую комнатку под крышей дома, на окраине Вейста. Весь вечер согревала гостя горячим чаем со сладкой сдобой и душевными разговорами о жизни, а потом всю ночь отдавала ему тепло своего юного, упругого, пышного тела. Лали не говорила о вечной любви, о преданности и долге, она просто хотела капельку простого женского счастья для себя, а еще подарить немного уверенности в собственных силах этому странному молчаливому юноше. Удалось это ей или нет, но после ласковой пышногрудой Лали, с которой все закончилось после той же ночи, была высокая рыжая портниха Катия, а потом Мириам — горничная из одного богатого дома, а еще Илейн, Мария, Геалия. Виллем, почувствовавший вкус к жизни, менял любовниц как перчатки, вскоре он даже не стал удосуживаться запоминать их имена, и для него была только череда блондинок, брюнеток, рыженьких, пухленьких, худеньких, высоких, низеньких, совсем юных и постарше. Без чувства любви, женщины для чародея сливались в единое пятно, казались похожими одна на другую, ничем больше не цепляли, и даже удовольствие от плотских утех стало каким-то серым и однообразным.
Виллем проснулся в своей комнате в поместье барона Орта. Опять эти сны, как же измучили они его за последнее время! Повернувшись в предрассветном полумраке на бок, с удивлением обнаружил рядом с собой в постели женщину. Первая мысль была о том, что вернулась Агния, и с его губ едва не сорвалось ее имя. Он очень вовремя остановился — в сладко спящей рядом, разглядел русоволосую Мадлен, составившую ему компанию, не только на вечерней прогулке, но и скрасившую одиночество в ночи.
«Ну конечно, — сообразил Виллем, — потому и вспомнилась во сне первая любовница Лали из кофейни, что Мадлен чем-то напомнила ее».
И не столько даже внешне напомнила, сколько простым отношением к чувствам между мужчиной и женщиной, обычным желанием хотя бы несколько часов побыть счастливой и не требовать потом ничего взамен. Лали ведь тогда тоже сама не дала ему дальнейшего шанса. Он был всецело ее, после той первой ночи любви, а она лишь поцеловала сладко юношу на пороге своей бедной комнатки и, попросив забыть о ней, беречь себя и знать себе цену, закрыла перед ним дверь. Конечно, она тогда понимала, всю бесперспективность их дальнейших отношений, просто сыграла свою роль в жизни молодого чародея и оставила для себя немного приятных воспоминаний.
Виллем провел по мягким русым волосам Мадлен. Тоже уставшая, измотанная заботами о любимой госпоже, девушка, умная, красивая, но без роду без племени. В лучшем случае может рассчитывать на брак с каким-нибудь дворецким или конюхом, ну и быть любовницей какого-нибудь мелкопоместного дворянина. Но она знает цену счастью и не просит за свою любовь ничего кроме удовольствия и тепла, и никаких потом капризов и истерик, чем обычно так любят баловаться высокородные барышни.
Первые солнечные лучи пробежали по лицу девушки. Мадлен открыла глаза, и улыбнувшись, посмотрела на внимательно рассматривающего ее чародея.