Тайны Гестапо
Шрифт:
– Цены нет… – машинально повторил Паркета и тут же воскликнул: – Стоп!
Павел резко затормозил, послышался скрежет колодок, и «опель» остановился у обочины дороги.
– Разворачивайся! – скомандовал Паркета. – К фотографу!
С удивлением и тревогой навстречу им выбежал седовласый фотограф, раскланялся и спросил:
– Господа офицеры что-то забыли?
Его тут же успокоили и объяснили причину их возвращения.
Фотомастер улыбнулся и сказал, что это редкостный аппарат с большой разрешающей способностью оптики. Таких
– Да вам лучше знать, господин офицер…
– Да-да, – согласно кивнул Паркета.
5
Паркета в сопровождении Гейнца Крамера, за плечом у которого болтался в коричневом футляре «Цейс», подошел к комнате с номером «9». Дверь тотчас же открылась и перед «эсэсовцами» возникло испуганное бледное лицо лейтенанта. За столом с сигаретой в руке сидел солидный майор. На столе стояла неначатая бутылка коньяка.
Андрей вялым жестом приветствовал майора. Тот встал и представился:
– Военный корреспондент газеты «Фолькишер Бео– бахтер» майор Таубе.
– Хайль, – небрежно ответил ему «гауптштурмфюрерне назвав себя. Его звание капитана службы безопасности считалось не ниже майора общевойскового чина.
Майор затушил сигарету, приветливо улыбнулся и хотел что-то сказать. Но «гауптштурмфюрер» повернулся к кинохроникеру и сказал:
– Лейтенант Артц, я возвращаю вам «Цейс». А «Засс» и пленка побудут пока в гестапо как вещественное доказательство при расследовании. – И тут же спросил: – Когда вы уезжаете на фронт?
Лейтенант, сбиваясь, ответил, что ему завтра утром надлежит отбыть с господином майором на «Миус– фронт» и что он просит у господина гауптштурмфюрера снисхождения.
Вмешался майор, мягко сказал:
– Господин гауптштурмфюрер, простите лейтенанта, учитывая его молодость, его профессиональный интерес к этой фотокамере. Я понимаю, что за это очень сурово наказывает ваша служба. Но надо учесть, что Вольфганг Артц завтра отправляется со мной во фронтовой ад, где будет запечатлевать героические подвиги солдат фюрера…
– Не надо, майор, – остановил его Паркета. – Закон есть закон. И служба безопасности обязана…
– Я понимаю, господин гауптштурмфюрер, что фотоаппараты «Засс» предназначены только для гестапо и СД, что больше никому в рейхе не дозволено держать эти фотокамеры… Что нарушение приказа сурово карается заключением в лагерь… Я понимаю, что моего молодого коллегу в лучшем случае ожидает штрафной батальон… Но, господин гауптштурмфюрер, поймите его как профессионала…
Теперь Паркета понял все. Понял почему так сильно переживал Артц.
Гауптштурмфюрер, как и подобает судье, у которого появилось чувство снисхождения к преступнику, молча сел за стол и выпил стопку коньяку.
Майор взглянул
Лейтенант выволок из-под кровати объемный баул и начал торопливо выкладывать из него на стол пакеты и картонные коробки, в которых находились камушки для зажигалок, сахарин и прочий товар, предназначенный для обмена на яйца, масло, мед, сало, чай, кур…
– Что это? – с недоумением спросил «гауптштурмфюрер».
Но вместо ответа лейтенант Артц сгреб все эти коробки в бумажный мешок и сунул его в руки Гейнца. Паркета грозно прикрикнул на него:
– Вон отсюда!
Крамер круто повернулся и с кулем в руке вышел из комнаты.
– Хорошо, господа, я попрошу вас написать небольшое объяснение, – произнес медленно «гауптштурмфюрер».
Майор тут же извлек из кармана блокнот, авторучку и приготовился писать.
Паркета встал, прошелся по комнате, обдумывая текст, и начал диктовать:
– Я, военный корреспондент газеты «Фолькишер Беобахтер» майор Таубе и кинохроникер… Как там ваша фирма правильно? – посмотрел сурово он на лейтенанта.
Майор, продолжая писать, сказал:
– Фронтовой кинохроникер Вохеншау, УФА, лейтенант Артц…
– Вот именно… Пишите, майор: подтверждаем, что аппарата «Засс» никогда и нигде не подбирали, никакого отношения к нему не имели и не имеем. Число и подписи.
– Господин гауптштурмфюрер! – воскликнул радостно лейтенант Артц.
Когда это коротенькое объяснение было подписано, «гауптштурмфюрер» просмотрел его, сложил вчетверо и спрятал в карман. Затем выбросил руку вверх, круто повернулся и вышел из комнаты.
Пройдя через длинный коридор, Паркета стал спускаться по лестнице на первый этаж. Но вдруг, словно вспомнив о чем-то, остановился, постоял в некотором раздумье и решительно повернул назад. Пухлый фельдфебель тотчас подбежал к нему и застыл в ожидании. «Гауптштурмфюрер» строго посмотрел на него и сказал, что ему нужна особа, которую он укажет на фотографии. По приказу фельдфебель принес ему альбом, и Паркета начал листать его. Но в первом альбоме он не нашел ту, которую искал. Фельдфебель извинился и сказал, что у них есть фотографии свеженьких девочек, которые еще не попали в альбом. Вскоре он принес пачку фотографий. Среди них Паркета без труда нашел Любу и приказал привести девушку к нему.
Фельдфебель тут же засемени›1 выполнять приказ «эсэсовца».
Не прошло и пяти минут, как перед Андреем стояла Люба. Она вопросительно взглянула на немца– офицера. Тот, ничего не объясняя, приказал ей следовать за ним.
Коща подошли к машине, Паркета галантно открыл дверцу, подождал, пока Люба сядет, затем сел впереди с Павлом. Девушка негромко, но чисто по-немецки сказала:
– Данке, герр официр…
– Домой, – распорядился Паркета, не пускаясь ни в какие объяснения.
Ольга, возвратившись вечером от своих подруг-же– лезнодорожниц, была поражена присутствием вызывающего вида девушки.