Тайны городов-призраков (др. изд.)

Бацалев Владимир Викторович

Корсикой Карфаген владел вместе с этрусками. Совместно вытеснив греков-фокейцев, они основали Алалию.

На Балеарских и более мелких островах люди находились еще в полудиком состоянии. Но это не помешало им поставлять Карфагену вино, масло и caмую тонкую шерсть, а славившихся своей выносливостью местных мулов они выменивали на африканских невольниц, которые чем-то импонировали мужской части островитян. В карфагенской армии служили самые искусные в мире балеарские пращники. Завидев стаю летящих уток, они договаривались, кто какую будет бить.

Карфагену принадлежали Мадейра и Мальта. Последняя была крупным центром ткацких мануфактур. Канарские острова также лежали в зоне его торгового влияния. Другим европейцам и азиатам они были недоступны.

Не

имея возможности открывать колонии и торговать на северном побережье Средиземного моря, Карфаген покрыл факториями все побережье до Гибралтара. (Позднее, во время III Пунической войны, нумидийский царь Масинисса захватил 300 таких колоний!) В период своего наивысшего расцвета Ган-нон Великий был послан для основания колоний на западном побережье Африки. Вернувшись, он выставил в храме Эшмуна надпись, из которой следовало, что флот его насчитывал 60 кораблей и 30 тысяч переселенцев. Их расселили в 6 колониях по 5 тысяч человек. Возможно, карфагенские выселки простирались до нынешнего Сенегала и Гамбии. Примерно в это же время финикийцы, по предложению фараона Нехо, обогнули всю Африку. В это тогда мало кто поверил, но теперь можно утверждать. Финикийцы сохранили одну подробность, из-за которой в древности их и подняли на смех: они утверждали, что во время плавания солнце вставало на западе, а садилось на востоке. Такое происходит только за экватором. Но объезд Африки по неизвестным причинам остался без последствий, южная половина этого материка не попала в границы обитаемого тогда мира. Одновременно с этими экспедициями Гамилькон был отправлен изучать торговые возможности западного берега Европы. Если он и основал здесь какие-то карфагенские фактории, то они не прижились, по крайней мере, судьба их неизвестна. Но возможно, что отдельным карфагенским купцам удавалось добираться даже до Скандинавии, так как на рынках время от времени появлялся янтарь.

Основанные Карфагеном колонии выступали только как помощники в торговле и служили складами. В результате такой политики ни одна колония не смогла подобно Карфагену возвыситься. Другим важнейшим аспектом этой же политики было монопольное право на использование своих портов. Карфагеняне допускали к торговле иноземных купцов, лишь заключив выгодные для себя условия на торговлю в их городах. Сами же карфагенские купцы охотно селились в Южной Италии и Сиракузах и доставляли сюда черных невольников, драгоценные камни, золото и ткани. Они продавали втридорога все, что собирали с остального мира. Даже информацию. Какие-то страны могли не подозревать о существовании друг друга, Карфаген знал всё. Вероятно, он знал даже об Америке. Периодически там находят какие-то финикийские тексты, но ни один крупный ученый еще не взял на себя смелость признать их подлинными.

Карфаген вывозил на рынки и собственную продукцию: стеклянные, бронзовые и серебряные изделия, ткани. Впрочем, в ремесле купеческая республика больших вершин не достигла, и сами карфагеняне предпочитали пить из аттических кратеров. Но в земледелии они достигли очень больших вершин. Таких огромных плантаций оливковых деревьев не было нигде в мире. Наибольшими были владения Га-милькара, отца Ганнибала. В уничтоженной библиотеке Карфагена хранился знаменитый (и первый, если не считать "Труды и дни" Гесиода) трактат о правильном ведении сельского хозяйства Магона, уроженца Карфагена, которого Колумелла назвал "отцом сельскохозяйственной науки". Позднее специальным постановлением сената трактат был переведен на латинский язык.

Богатства Карфагена привели к тому, что и финансовые издержки государства здесь были особенные. Например, должностные лица ему ничего не стоили: имея такие барыши, глупо требовать у родины зарплату. Для войска подвластные колонии все доставляли натурой, включая людей. Даже внешняя торговля с полудикими племенами не требовала звонкой монеты, так как большей частью происходила путем обмена товаров.

Доходы же у республики были следующие:

1. Дань, выплачиваемая покоренными народами натурой;

2. Подати с приморских городов в звонкой монете;

3. Подати с отдаленных от моря городов продуктами сельского хозяйства или ремесленными изделиями;

4. Таможенные доходы;

5. Золотые, железные и серебряные рудники.

Наибольший доход приносили серебряные рудники в Южной Испании на реке Гвадалквивир. Именно благодаря этим деньгам Ганнибал мог так долго сопротивляться Риму. Об испанском серебре ходили легенды. Первые купцы, побывавшие там, говорили,

что корабли не вмещают все серебро, какое они могли бы увезти. Приходилось выбрасывать якоря и вместо них привязывать слитки серебра. Неизвестно, какой доход давала Испания Карфагену, но позднее у римлян здесь работали 40 тысяч невольников, которые приносили ежедневный доход в 25 тысяч драхм. Учитывая склонность римских прокураторов к воровству, доход был еще больше. Огромная территория и немереные богатства требовали соответствующей политической организации. Из приведенного Полибием договора между Ганнибалом и Филиппом V Македонским можно заключить, что Карфаген являлся союзной, федеративной державой. Правда, союзные города не могли заключать друг с другом союзов, содержать собственные войска, снаряжать военные суда, они не могли вступать в договорные отношения и с другими государствами. Получая покровительство в ведении торговли, города платили значительные пошлины с ввоза и вывоза. Зато им не требовалось защищать себя: военная помощь всегда приходила из Карфагена.

Он был главой всего государства, поэтому его жители пользовались исключительными правами. Во второй половине VI века до н. э. полководец Малх установил военную диктатуру, однако его удалось одолеть, после чего Карфаген стал аристократической республикой и в таком виде просуществовал до конца. Совет десяти был преобразован в Совет тридцати, Совет старейшин расширен до трехсот бессменных членов. Верховодил всем Совет старейшин, до Совета тридцати доходили только самые важные дела, уже рассмотренные старейшинами. Верховная исполнительная власть принадлежала двум суфетам (царям). Народное собрание выбирало сразу двух суфетов (при этом предпочитали, чтобы они были враждебно настроены друг к другу), но неизвестно, на какой срок. Вероятно, именно на них ориентировались римляне, когда создавали институт консулов. После суфетов первое место занимали полководцы, избираемые старейшинами и имевшие неограниченную власть в военное время. Суд и финансы также имели своих начальников. За порядком в государстве и сохранением образа правления следил Совет из ста четырех человек (прокуратура, по-нашему). Он впоследствии приобрел такую власть, что имущество, честь и жизнь граждан зависели от него. Народное собрание играло роль лишь в том случае, если между суфетами возникали серьезные разногласия, но до этого редко доходило.

В «Политике» Аристотель причислил Карфаген к идеальным государствам: "Доказательством того, что государственное устройство в Карфагене является правильным, служит то, что народ подчиняется государству и, как говорят, там не происходило восстаний и не возникало тирании".

Можно только подивиться, что такой просвещенный человек не удосужился собрать современную же ему информацию о Карфагене. Политический строй республики был насквозь порочен: все поклонялись богу наживы, и богатство служило мерилом достоинств человека. Именно поэтому некоторые семьи в Карфагене так возвысились, что только из них выбирали военачальников и суфетов. Народ перед выборами должностных лиц, как в Риме поздней республики, всегда оказывался куплен подачками и дармовыми угощеньями. Только в годину серьезной опасности голос разума брал верх над кошельком. И то не всегда. Обычной же чертой политической деятельности в Карфагене были взяточничество и коррупция. Поэтому спокойной жизни у государственных деятелей никогда не было, разве что у бессменных старейшин, но эти, стоя уже одной ногой в могиле, в серьезную борьбу и не ввязывались.

Уже в середине IV века до н. э. (как раз при жизни Аристотеля) во главе государства стояли два враждующих суфета — Ганнон Великий и Суниат. политическая борьба привела обоих к предательству. Суниат списался с сицилийским тираном Дионисием и известил его, что Ганнон готовится неожиданно высадиться в Сицилии. Суниата казнили довольно болезненным способом, а Совет тридцати принял беспрецедентный закон: ни один финикиец не должен учиться ни писать, ни говорить по-гречески, дабы не сноситься с врагом.

Вскоре погиб насильственной смертью и мореплаватель Ганнон. Он вообще был со странностями и жаждал общего преклонения. Надменный Ганнон решил переступить поставленные смертному границы и распространить о себе славу по всему миру. Он накупил великое множество певчих птиц и держал их в темном помещении, обучая говорить одну фразу: "Ганнон — бог". Когда птицы освоили его «науку», он выпустил их в надежде, что слава о нем разнесется повсюду. Однако пленницы, получив свободу, вернулись к привычной жизни и запели привычные песни.