Тайны городов-призраков.
Шрифт:
Настоящую славу Карнаку и Луксору принесла Долина царей — драматическая история длительной и кропотливой работы по раскопкам царских гробниц. Как правило, разграбленные еще во времена фараонов, они доставляли и новые сведения, и разочарования. XX век принес не только открытие американцем Теодором Дэвисом гробницы царицы Тейе (над загадкой ее золотого гроба, который вовсе не ее, ученые бьются по сей день), но и поистине археологическую сенсацию: Говард Картер в 1922 году раскопал нетронутую гробницу юноши-царя Тутанхамона.
Трагическая судьба этого фараона заслуживает особого внимания, ибо во многом сходна с историей царевича Дмитрия, убиенного в Угличе.
Окончание правления
Сменхкара не послушался тещи, а может, не справился с задачей. Он был не совсем молод: лет двадцать пять — двадцать шесть, — а такого правителя, жрецы Амона знали, уже не перевоспитаешь. Вот если бы он был из простого рода, тогда еше можно. Однако Сменхкара был из царской семьи. Так он и повел себя — непокорно, презирая Амона — не единого бога, а только одного из сонма богов и божков Верхнего Нила, Сменхкара остался верен детским знаниям о том, что бог Атон — единый бог, и других богов не существует. К тому же чванство, свойственное жреческой касте, постоянная игра в тайну, которой на самом деле нет, не могли вызвать ничего, кроме неприятия. К сожалению, и новые жрецы — жрецы Атона — были подвержены этому пороку. Может быть, даже в большей мере Сменхкара старался этого не замечать. Как и Эхнатон, он упустил момент, когда мог повлиять на ситуацию, за что поплатился. После смерти тестя Сменхкара правил всего два года и был убит. Могила его до сих пор не найдена, да ее, вероятно, и нет на этой планете.
Нефертити не сдалась: она добилась провозглашения фараоном двенадцатилетнего Тутанхамона, сделав его мужем своей третьей дочери Анхесенпаатон. Мальчику царица внушила, чтобы он во всем слушался жрецов, а особенно верховного жреца бога Амона!.. Сама царица-мать надолго ушла в тень. Она знала, что теперь произойдет с Ахетатоном, страной, миром. Революция, возможно, менее разрушительна, чем реставрация. Современная Россия наглядный тому пример.
Так и произошло. Именем фараона Тутанхамона (мальчик якобы захотел, чтобы его имя Тутанхамон больше не носило следов Атона, и поменял его, то же сделали и все остальные, даже дочь Эхнатона стала Анхесенпаамон) была стерта с лица земли красавица столица Ахетатон. Семнадцать лет вызывал этот город ненависть жречества! Опять разор, опять смерти и страдания: так после реформ возвращалась в Египет прежняя жреческая власть Амона. Именем Тутанхамона вершили жрецы свою "справедливость".
Но уж, зато и восхваляли фараона! Приписывали ему такие "благие деяния", в которые и сами с трудом верили.
Когда успел Эйе, муж кормилицы дочерей Эхнатона, при Эхнатоне «дослужившийся» до звания верховного жреца Атона, «перекраситься» в ярого поклонника бога Амона? Когда он успел стать в Фивах верховным жрецом Амона?.. Скорее всего, этот пожилой человек и являлся на протяжении короткого срока правления Тутанхамона истинным правителем Египта. Остается думать, что, как бы ни был бессовестен человек, все же некоторые угрызения совести его донимали, и ему тоже было трудно призывать народ топтать имя Эхнатона, уничтожать это имя во всех надписях и на всех стелах, где оно упоминалось, сносить с лица земли прекрасный город, где он, Эйе, провел не худшие годы жизни.
Зато юному фараону дозволялось абсолютно все,
Тутанхамон, как всякий подросток, очень любил быструю езду на колеснице. Картинки из его жизни изобилуют изображениями мчащегося царя — в одиночку и с супругой, столь же юной девочкой Анхесенпаамон. Вероятнее всего, они были ровесниками. Близкая родственность Тутанхамона Эхнатону доказывается его обликом, — значит, девочка-царевна и мальчик, родственник фараона, провели детство вместе, и та видимая "невооруженным глазом" любовь, которую они испытывали друг к другу, была не показной, а настоящей. На золотой фоб рука юной вдовы скоро положит веночек из полевых цветов. Ну, а пока мальчик и девочка любят друг друга, и в этом им никто не мешает.
Жрецы занимались государственными делами, пытались восстановить разоренную незавершенной реформой страну (на самом деле ее продолжали уничтожать, как это происходило и впоследствии с "мировыми державами"). Они вели международные дела, урезонивали наместников на обширных территориях, принадлежавших Египту со времен великих завоеваний, от которых отказался только Аменхотеп III. Они вели короткие войны, усмиряли непокорных во всех частях света, и эти подвиги с удовольствием приписывали юному царю. Жрецы и царь впервые не мешали друг другу заниматься любимым делом! — кстати, это тоже «завоевание» реформы Эхнатона.
Поистине великим куратором правления Тутанхамона был Эйе. Но зрели и другие жрецы и чиновники, жаждавшие власти не меньшей, и даже большей, чем позволял себе «скромный» верховный жрец. Одним из таких претендентов на власть неожиданно сделался Хоремхеб — военачальник, чья железная рука подавила восстание негров в Северной Нубии.
Хоремхеб принадлежал к роду номархов (царских наместников) Алебастронполя и был тесно связан с высшим жречеством. При слабых преемниках Эхна-тона он, постепенно возвышаясь по лестнице должностей и званий, занял первенствующее положение в государстве. Сам себя он нескромно называл "величайшим из великих, могущественнейшим из могущественнейших, великим владыкой народа, избранником народа, главенствующим над Обеими Странами (то есть Верхним и Нижним Египтом) в управлении, военачальником над военачальниками". Почет и значение Хоремхеба в народе и при дворе возрастали не по дням, а по часам. Это не могло не беспокоить привыкшего к верховенству Эйе, но старик ничего не мог поделать: его время уходило.
Вероятно, Эйе не был тщеславным или жаждавшим официальной власти, его удовлетворяла та роль, которую он играл, по крайней мере, в последние десять—двенадцать лет. Опытный интриган, он бы справился с взлетом Хоремхеба, как справлялся в свое время с десятками и сотнями других выскочек, претендующих на часть власти при дворе. Он и справлялся. До тех пор, пока вдруг не заметил задумчивость Тутанхамона, уже выраставшего "из коротких штанишек". Вот что удручило истинного правителя Египта!..
Вероятно, Тутанхамон, при всей легкомысленности царской жизни, дозволенной только ему, унаследовал фамильную черту царской семьи, какой обладала Нефертити, — прозорливость. Вместе с ней, видимо, ему ничего не стоило по достоинству оценить обстановку. Очень рано юный фараон понял, что настоящей-то власти у него нет.
Скорее всего, мальчик поделился своими сомнениями с «родственником» — именно с ним, верховным жрецом Амона! Опрометчиво? Да. Но как не поверить бывшему верховному жрецу Атона, который, возможно, сам вызвал его на этот разговор, напомнив о счастливом детстве, проведенном Тутанхамоном в Ахетатоне?.. Это могло быть и в другой форме. Но факт налицо: Эйе забеспокоился. О себе?.. Вряд ли. Привыкший решать государственные дела, он озадачился судьбой государства. Как-то повернет дела подрастающий фараон? И в какой-то момент принял тяжкое решение: самому встать у власти.