Тайны Инков

Уильям Салливан

Еще до посещения планетария я предвидел эту проблему. Первоначально я предположил, что астрономы должны были «опознать» Ламу посредством какой-то звезды. Сначала наиболее логичной кандидаткой была, казалось, ипсилон Скорпион, самая яркая звезда (третьей величины) вблизи и задней части Ламы, и эклиптики (рисунки 2.3 и 2.6Ь). При дальнейшем исследовании, однако, оказывалось непонятным, мог ли невооруженный глаз поймать звезду третьей величины так близко к западному горизонту с приближением рассвета. Профессор Джинджерич также выражал сомнение относительно ее видимости при таких условиях, даже в Андах.

Я долго размышлял над этой проблемой. Можно было, конечно, согласиться с допущением Лоуренса об Аравии — «у них зрение

было лучше нашего», но уж слишком много имелось в этих историях пока еще не объясненных аномалий. Одну из таких аномалий читатель уже может отметить: по версии Авилы, говорящая лама определяется как самец, в то время как в центре астрономического подхода оказывается самка, или небесная Лама, со своим сосущим вымя детенышем.

Это расхождение заинтересовало также и меня. При дальнейшем рассмотрении, однако, мне стало ясно, что расхождение могло дать решение другой моей проблеме: как андские астрономы следили за траекторией заходящей (самки) Ламы. Как отмечали многие из испанских хронистов, среди них Кобо и Поло де Ондегардо, аборигены Анд идентифицировали созвездие, известное в западной астрономии под названием Лира — глубоко в северном небе и вдалеке от темного облака небесной Ламы (самки) — как «ламу-самца»., уркучильяй.В этом андском созвездии имеется звезда первой величины Вега.

На первых порах присутствие ламы-самца казалось ненужным осложнением или, что еще хуже, признаком того, что животные задумывались вовсе не для обращения к своим астрономическим двойникам. Казалось бесполезным пытаться «придать пикантность» этим историям, какую можно было найти в астрономии, оставляя в стороне явно непонятные элементы из-за того, что они не «пригодны». Эти истории либо предназначались для понимания на астрономическом уровне, либо нет. Но какое отношение имела Вега к астрономической ситуации, описанной в мифе?

В поисках решения я перечитал описание Гари Уртона небесной Ламы и ее связи с другим созвездием темного облака, небесной Лисой. Лиса простирается в восточном направлении к Стрельцу из-за задней части Ламы (рисунок 2.7). Как сказал современный индеец-аймара из Боливии в комментарии по поводу народного сказания о Лисе, «лиса находится в небе, на реке, она всегда следует за ламой». Уртон, чьи исследования андской этноастрономии дают последовательное понимание связи между земными реалиями и их культурной проекцией в небеса, отметил, что позиционное отношение между небесной Ламой и Лисой отражает поведение этих животных в жизни. Лиса нападет на молодняк лам, а взрослые животные дадут отпор. Голова небесной Лисы близка к детенышу небесной

Ламы, подходящему со стороны. Уртон цитирует хрониста Кобо, описывающего викунью, дикий подвид ламы:

«Там, где живут викуньи, водится обычно большое число лис; и лисы охотятся и поедают молодняк викуний. Викуньи защищают свой молодняк следующим образом. Множество викуний мчится вместе, атакуя лису, нанося ей удары, пока она не свалится на землю. Тогда они пробегают по ней множество раз, не давая ей возможности подняться, до тех пор пока не забивают ее до смерти».

Это описание вызвала в моей памяти фотография, которую я видел в «Нэйшнл джиографик», изображавшая одинокого самца викуньи на пригорке. Сопроводительная надпись описывала поведение самца, а именно что он стоит один, отдельно от самки и детеныша, неся охрану, и присоединяется к группе только для спаривания или защиты. Больной вопрос о неразличимости ипсилон Скорпион, замечание Уртона и воспоминание об этой фотографии побудили меня откопать в своем сознании слово паранателлон.

Это слово относится к методике, по крайней мере такой же древней, как и вавилонская астрономия, использования восхода или заката очень яркой звезды для наблюдения одновременного восхода

или заката другой, более тусклой звезды, которая представляет интерес, но различается с трудом. Возможно ли, чтобы поведение самца ламы по отношению к самкам — в стороне, но в единении — было спроецировано в андские небеса каким-то древним астрономом-жрецом, самим пако!

Так стоял теперь вопрос при обсуждении в планетарии. Я вкратце объяснил профессору Джинджеричу, что некоторые знания предполагали возможность использовать Вегу в качестве паранателлона для заходящей (самки) Ламы. Поскольку ночное небо 650 года н. э. поворачивалось в направлении заходящей небесной Ламы, Вега, намного севернее по горизонту, также пребывала в закате. Он кивал, по-видимому, впервые заинтересовавшись. Конечно, невозможно с научной точки зрения утверждать, что это совпадение было отмечено андскими астрономами, но эта мысль в то время и не приходила мне в голову. При наблюдении Веги — альфы уркучильяй,андского небесного аналога самца альпа- ки/пако/шаманая стремился понять суть всего, занимая такую же разумную позицию в планетарии, какую она, как казалось, занимала в мифе. Я испытывал благоговейный трепет.

Передо мной были воссозданные в планетарии наблюдения — одновременный гелиакический восход Плеяд и гелиакический закат небесной Ламы при дополнительном обращении к его паранателлону Веге, или уркучильяи, — которые были, как это казалось, сделаны и записаны без помощи письменного языка якобы «примитивными» людьми в исторический период где-то между смертью Мохаммеда и первым мавританским вторжением в Испанию. Поскольку Вега начинала заходить, один из коллег профессора Джинджерича достаточно громко сказал своему коллеге: «Она, кажется, выполнила свое домашнее задание». Когда сеанс окончился и я из любопытства спросил профессора Джинджерича кто этот человек, он ответил: «Астроном из Ватикана».

VI

Оставалось еще несколько сюрпризов. Надо было выяснить, что же произошло при гелиакическом восходе в июньское солнцестояние 650 года н. э., то есть во время «потопа», как указывается в мифе? Но прежде, чем обратиться к этому самому важному наблюдению, я хотел увидеть, какой восход солнца в декабрьское солнцестояние выглядел так, как в том году. Я не знал, где и можно ли вообще найти такую информацию, но именно этот вопрос явно требовал задать миф, поскольку небесные Лама, Лиса и Пума [18] , — все они размещались в одной области неба, восходя гелиакически в декабрьское солнцестояние.

18

В отношении Лисы смотри рисунок 2.7. Смотри также главу 6, раздел I, в отношении выявления кошачьих тождеств в хвосте Скорпиона.

Поначалу этот факт и смущал, и интересовал меня. Если, как подсказывало преобладание андского и месоамериканского ритуала, самая высокая гора имела космологическую связь с июньским солнцестоянием, что же тогда делали эти «животные декабрьского солнцестояния» «на вершине горы», карабкаясь, чтобы спастись от «потопа»? Или же мое желание найти солнечный исходный пункт в мифах вело к искажению смысла этих историй?

Поскольку я начал обдумывать эту проблему, я вспомнил, что Сантильяна и Дехенд привлекали внимание к традиции мифологии Старого Света, по которой звезды, восходящие гелиакически либо в оба равноденствия, либо в оба солнцестояния, часто фигурировали в мифе одновременно.Цель этой традиции состояла в том, чтобы лучше установить эпоху или век, рассматриваемые в данном мифе, обращением не к одному, а к двум событиям гелиакического восхода.