Тайны Инков
Шрифт:
Последнее соображение для временной идентификации кошачьего лица Бога Ворот с Луной связан с небесным расположением инкского созвездия чоккечинчай,носящего то же имя, что и град-кот на рисунке Пачакути Ямки. Это созвездие, как говорили, означало «золотого ягуара». В современном Куско чинчайзначит «маленький горный кот», в то время как к северу чинчайупотребляется для обозначения «маленького «тигра» с темными пятнами на белом крупе». Во времена конкисты Пачакути Ямки описывал чоккечинчая,принесенного в Куско вождями карабайя, как «полностью покрытого многоцветными пятнами, они говорят, что он был повелителем у ягуаров». У современных аймара считается, что созвездие Скорпион — это «ягуар», а у говорящих на кечуа информантов Уртона хвост Скорпиона называется чоккечин-чаем.И в мифе Авилы о потопе среди животных, теснящихся на горной вершине, были лама, лиса и пума, подсказывая близость пумы к другим животным в потоке небесной реки декабрьского солнцестояния.
Веские
Однако — и в этом была проблема — мне было все еще неясно, почему, во-первых, Луна должна ассоциироваться с ягуаром. Все еще считая его вопросом «не для печати», я без колебаний обратился к классическому исследованию Рафаэля Жирара о цикле мифов киче-майя Гватемалы — «Пополь-Вухе».
Для столь резкого перехода от Анд к центральной области майя у меня было две причины. Прежде всего, поскольку речь зашла о происхождении лунной символики, записи андской мифологии были, по моему мнению, фрагментарными и трудно интерпретируемыми. Дело не просто в том, что в андских мифах, казалось, отсутствовали какие-либо прямые связи между луной и ягуаром; создавалось впечатление, словно — кроме нескольких туманных ссылок на луну — вся память о событиях, предшествующих рассвету века Виракочи, в области Титикаки осталась далеко позади. Если я не желал ограничиться выводом, что андская цивилизация являла собой единственное исключение из системы почти универсальных лунных календарей, предшествующих солнечным календарям, мне нужно было найти какой-нибудь ключ к фрагментарному андскому материалу. Напротив, в «Пополь-Вухе» имелись ясные обращения к ягуару в контексте луны в культурную эпоху, непосредственно предшествующую появлению земледелия. Так что именно в нем я стал искать ключ.
В моем собственном разумении становилось все более ясно, что та же система астрономической мысли, которая лежала в основе андской мифологии, действовала также и в Мезоамерике. По этой причине я подозревал, что, если бы я смог постичь смысл ассоциации ягуара с луной в Мезоамерике, то я мог бы обнаружить подобный образ мышления и в Андах. Некоторые из материалов, на которых я основывал такой подход, уже рассматривались выше. Один из примеров — это трехъярусный, вертикально размещенный космос в Паленке, где умирающий владыка на закате в декабрьское солнцестояние опускается в «ворота преисподней», которые символизирует панцирь раковины. Другой — это поразительная схожесть представлений у майя и у инков об астрономических образах «гонки по Млечному Пути» (Приложение 1).
Далее, подобно андским народам, киче-майя также вели счет Мировым Векам. Согласно «Пополь-Вуху», развитие жизненного пути киче охватывало четыре Века, начавшееся с самой примитивной эры кочевых охотников и достигшее высшей точки в Четвертом и последнем Веке земледельческой деревенской жизни. В сходной андской схеме было пять Веков, из которых Третий Век возвестил о земледельческой эре, в то время как Четвертый и Пятый Века отводились для появления Воинов, а затем Инков.
В «Пополь-Вухе» начало земледелия совпало с рождением Близнецов-героев культуры киче-майя, Солнца (Ху. нах-пу) и Луны (Шбаламке). Появление этой формулировки в начале земледельческой эры снова совпадало с моим пониманием андской модели, увековеченной в солнечно-лунном лике Бога Ворот, слиянии солнечных и лунных календарей, которое становится абсолютной необходимостью, как только люди осуществили полномасштабный переход к земледелию. И это толкование подтверждалось еще тем фактом, что «Пополь-Вух» указывает на то, что звезды были «созданы» в начале Четвертого (земледельческого) Века [60] , точно так же, как в Андах Виракоча одним громадным творческим штрихом создал солнце, луну, звезды и земледельческую айлъю.Как я уже пытался указать, звезды «оживают» в тот момент, когда люди начинают использовать гелиакический восход звезд в помощь точному солнечно-лунному календарю, и это событие неотделимо от появления земледелия.
60
Жирар сравнивает это свидетельство «Пополь-Вуха» с «Чилам-Баламом» из Чумаяля, майяской книгой предсказаний, которая относится к колониальному периоду и подтверждает, что в начале Четвертого Века «пробудились звезды и с того момента берет начало мир».
В свою очередь, как только «создаются» звезды, тотчас же возникает и своеобразное следствие — необходимость принимать во внимание прецессию. Солнечные календари, выверенные по отношению к гелиакическому восходу звезд, в течение жизни нескольких поколений неизбежно устаревают вследствие прецессии. Хотя на какое-то время я оказался далеко в стороне от своего центрального вопроса об отношении ягуара к луне, я чувствовал, что у меня не было иного выбора, кроме как оставаться вблизи внутренней логики мышления киче или потерять свой путь. И занимаясь этим аспектом мышления киче-майя, я стал быстро убеждаться (помимо скрытого аргумента со счетом Всемирных
Эта информация содержится в «Пополь-Вухе» в обращении к родословной Близнецов-героев земледельческого века, Солнца и Луны. Киче-майя возводят эту пару к гермафродитномубожеству, изначальной паре — Дедушке (Шпийа-коку) и Бабушке (Шмукане). Дедушка/Шпийакок остался в стороне, ассоциируясь тем самым с удаленностью бога неба, в то время как Бабушка занимала положение богини как земли, так и луны. Эта формулировка о Дедушке-небе и Бабушке-земле, казалось, определенно принимала участие в официальной терминологии о разделении вселенских родителей, то есть (мужчины) неподвижной сферы звезд и (женщины) небесной «земли», спроектированную через эклиптику по отношению к луне. Я находил, что такое толкование полностью подтверждалось другой информацией о поколениях потомков от этой изначальной пары.
Поколение, стоящее между Дедушкой и Бабушкой и их внуками Солнцем и Луной по женской линии представляла Шкик, дочь Бабушки и мать Солнца и Луны. Подобно своей матери Шмукане, Шкик — это лунно-земная богиня, которая, согласно «Пополь-Вуху», была чудодейственным образом оплодотворена другим нечеловеческим существом того же самого «поколения». Это существо, известное как Семь Ахпу, было (были) у киче богом семикратности, «сыном(вьями)» Дедушки/Шпийакока. Они появились перед Шкик в образе свисающих с дерева семи волшебных плодов. Страстно желая попробовать их, Шкик забеременела от слюны Бога-Семи. Эти семь «сыновей» Дедушки-неба выполнили свои наследственные обязательства, представляя семь фундаментальных направлений, символизирующих знание о полярных и экваториальных координатах — четырех кардинальных направлений (севера, востока, юга и запада) к горизонту, плюс зенит, надир, и центр [61] .
61
В этом контексте примечательно также, что древняя аймарская (область озера Титикака) система ориентации тоже включала семь направлений в трех измерениях: четыре направления на страны света, через пересечение которых проходила линия, соединяющая зенит с надиром.
Другой факт, касающийся Семи Ахпу, оставляет мало места для дебатов о том, относится ли у киче понятие «мужского неба», ориентированного по кардинальным направлениям, к системе полярных и экваториальных координат: высеченной из камня эмблемой Семи Ахпу была Большая Медведица и Орион. Большая Медведица вращается вокруг (и, следовательно, отмечает положение) Полярной звезды, в то время как пояс Ориона находится на небесном экваторе. Не случайно «Пополь-Вух» утверждает, что космос был создан посредством наложения друг на друга двухкосмических уровней — неба и земли, первый из которых представлялся в иконографии киче кардинальными направлениями, а второй — крестом солнцестояния [62] . Это отношение вселенских родителей — брак неба и земли — повторяется также высеченным из камня изображением (полярно-экваториального) Бога-Семи, расположенного в пупе Земли (богини).
62
Это — точно такой же процесс, какой встречался в Андах, где «земля» также имеет тайное значение — область звезд, ограниченная ежегодным путем солнца через звезды и представленная пересечением солнцестояний. Символ X, обозначавший пересечение солнцестояний, был майяским иероглифом — кин— для обозначения солнца. Майяское иероглифическое представление о браке между небом и землей — которое, конечно же, предполагает разделение вселенских родителей — состоит из (полярно — экваториального) «бога-Семи на пупке земли».
И это же представление переносится на поколение Близнецов. Науалем,или духовновсемирным вторым я Сына/ Хунахпу, был Хунракан, «одноногий бог» [63] . Этот бог был не чем иным, как созвездием Большой Медведицы, мужской валентностью неподвижной сферы звезд, как представленной полюсом, «унаследованным» от нечеловека-отца Близнецов, Бога-Семи. «Женская» линия происходит через Луну/Шбаламке. Как и Хунахпу по мужской линии, Шба-ламке унаследовала науалълунно-земных богинь (Бабушки/ Шмукане и Матери/Шкик). Этот науаль был ягуаром.И ассоциация Шбаламке/Луны с ягуаром подтверждается также включением майяского слова для ягуара — балам— в подлинное имя Шбаламке.
63
Смысл «одноногости» бога Унракана/Большой Медведицы заключается в кинетическом «поведении» этого созвездия, то есть в непрерывном вращении, как будто на одной ноге, вокруг Полярной звезды, Полариса. Этот образ содержится во Вращающемся Мевлеви («Кружащемся») у дервишей Турции, ритуальный танец которых включает непрерывное вращение на месте на левой ноге против часовой стрелки, в том же направлении, в каком земля вращается внутри сферы неподвижных звезд. В этом движении дервиш стремится не к экстатическому неистовству, а к сохранению неподвижности в Центре. Слово Унракандало нам английское слово «ураган». Опыт определения урагана состоит в нахождении в какой-то момент в «центре» шторма, то есть в созерцании в мрачном спокойствии центра бурной круговерти шторма против часовой стрелки.